По вере его
Шрифт:
— Если я заеду за вами в половине девятого, это не будет слишком рано?
— Нет, что вы! — расцвела улыбкой Лис. — Я ранняя пташка.
Девушка и правда не доставила ему никаких неудобств: расположившись в зоне отдыха, она тут же склонилась над альбомом и даже, кажется, ни разу не посмотрела в его сторону. Нацу сначала чувствовал некоторую неловкость, но потом дела захватили его с головой, и лишь принесённый Джу кофе заставил вспомнить про гостью. Которая порадовала его известием, что портрет почти готов.
— А я думал, нужно будет специально для него позировать, — удивился Нацу.
— В этом нет необходимости, — заверила его Лис. — Мне не требуется портретное сходство.
— Тогда в чём смысл?
— Смотрите, — Лисанна, решив, что легче показать, чем долго рассказывать,
— Огонь…
Нацу внимательно рассматривал рисунок. Портретом его можно было назвать только с большой натяжкой — всё пространство листа занимали кирпично-рыжие языки пламени, за которыми скорее угадывались, чем реально проступали отдельные черты: прямой нос, чуть прищуренные глаза, открытая, заразительная улыбка. Последнее особенно удивило: сейчас ему было совершенно не до веселья. Очевидно, проскользнувшее по его лицу недовольство не укрылось от художницы, поэтому она начала торопливо объяснять:
— Для проекта мне нужно увидеть человека в разной обстановке — на работе, дома, среди коллег и родных. Люди так часто носят маски, что порой забывают, какие они есть на самом деле. Но человек не может постоянно притворяться и рано или поздно покажет себя настоящего, хоть на долю секунды. Мне надо лишь оказаться в этот момент рядом. Вы действительно именно такой, Нацу. Яркий, горячий, энергичный. Не важно, чем вам приходится заниматься, это обязательно проявляется, пусть и в разной степени.
В этом он вынужден был согласиться с Лис — живой характер и неуёмный темперамент с раннего детства не давали ему спокойно сидеть на месте. Второго такого любителя проказ нужно было ещё поискать. Взросление и перенесённые несчастья, без сомнения, наложили свой отпечаток, но до конца так и не вытравили из души жажду приключений. Которая потом довольно удачно помогла ему реализоваться в бизнесе — каждый новый контракт становился своеобразной битвой, испытанием на прочность. Ему важен был даже не столько результат сделки, сколько процесс её подготовки: знакомство с людьми, выбор стратегии, внимание к мельчайшим деталям. Однажды подобная заинтересованность уберегла его от мошенников: заметив в черновом варианте договора странный пункт, на первый взгляд казавшийся вполне нормальным, Нацу обратился за разъяснениями к юристу, а потом, прислушавшись к своей интуиции, и в полицию. Последнее оказалось совсем не лишним, потому что выяснилось — он не первый, кто мог потерять фирму таким способом. Авантюристы колесили по всей стране, используя хорошо продуманную и отработанную схему, выбирая в качестве жертв начинающих, не имеющих достаточного опыта предпринимателей. Эта афёра, благодаря Драгнилу, стала для них последней, а Нацу не только сохранил компанию, но и приобрёл хорошего друга — Грей Фуллбастер был третьим по счёту офицером, к которому он, уже почти потерявший надежду на понимание, решил обратиться за помощью. В отличие от своих коллег, Грей не стал отмахиваться от назойливого посетителя, внимательно выслушал, послал запросы, просмотрел документы — в общем, вполне ответственно подошёл к выполнению возложенных на него государством обязанностей, за что получил устное поощрение от начальства и вполне материальное от того самого бизнесмена. Фуллбастер, обиженный в лучших чувствах (идеалы, заложенные в Академии, ещё не успели поблёкнуть и покрыться пылью), от души попотчевал дарителя хуком справа. Нацу в долгу не остался. После чего пришедшие к согласию молодые люди, потирая пострадавшие челюсти, направились в ближайший бар отмечать начало дружбы. Через несколько месяцев Грей, получив серьёзное ранение, вынужден был оставить службу в полиции. Драгнил предложил ему занять место начальника Службы Безопасности компании. Фуллбастер покривился для проформы, но согласился: «Должен же хоть кто-то за тобой приглядывать. А то опять вляпаешься во что-нибудь».
С тех пор они зажигали уже втроём (Джерар периодически вырывался к ним на выходных), и тогда улыбка действительно не сходила с его лица — он умел радоваться жизни несмотря ни на что. Возможно, Лис смогла это почувствовать и отразила в рисунке. Тогда ему стоит извиниться.
—
Но Нацу больше не хотел её огорчать и прислушивался к просьбам, какими бы нелепыми они на первый взгляд не казались. Поэтому сегодня он снова разрешил ей посидеть в его кабинете, тем более что это был последний день пребывания Лис в Магнолии — она улетала завтрашним утренним рейсом домой. Следующий визит планировался на середину осени (мистер Штраус собирался приехать по делам и мог захватить с собой дочь), тогда же Лисанна обещала привезти эскизы для дипломного проекта. А сейчас намеревалась просто порисовать. Нацу не хотел мешать её планам (у него самого было много работы), но энтузиазм внезапно иссяк — вместе с пастой в ручке. Расценив это как своеобразный знак судьбы, он решительно отложил в сторону бумаги и предложил Лис прогуляться. Та неожиданно легко согласилась, лишь слегка скорректировав их маршрут — у неё заканчивался альбом, и в дорогу обязательно нужно было купить новый.
Торговый Центр, куда они заглянули, встретил их вялой суетой — как-никак середина дня, середина недели. Нужный им отдел оказался на втором этаже. Нацу предложил Лис подождать её снаружи — какой смысл ему топтаться рядом? Только отвлекать будет. Лисанна не стала настаивать и, пообещав закончить с покупками как можно скорее, убежала в магазинчик.
Ждать было не утомительно, просто немного скучно. Да и тело после долгого сидения в офисе требовало движения. Нацу прогулялся вдоль разномастных витрин, обогнул кадку с искусственной пальмой и замер, прикипев глазами к яркой вывеске бутика женской одежды…
Конец сентября выдался холодным, несмотря на сухую солнечную погоду — ночью изрядно примораживало, покрывая лужицы тонким, весело похрустывающим под ногами ледком. Люси старательно куталась в тёплый шарфик, но ни он, ни перчатки не спасали. Пришлось зайти в Торговый Центр погреться — домой совершенно не хотелось. Они посидели в кафе, а затем бесцельно бродили по этажам, держась за руки, как школьники. Пока не наткнулись на этот магазинчик.
— Давай зайдём. Всего на минутку, — попросила Люси. Нацу пожал плечами — ему было всё равно.
Они оказались единственными покупателями. Симпатичные продавщицы, изнывающие от безделья, тут же предложили свою помощь, но Люси, поблагодарив, вежливо отказалась и медленно пошла вдоль стойки с блузками.
— Присмотрела что-нибудь? — поинтересовался Нацу, когда она вернулась назад.
— Да, есть парочка весьма неплохих.
— Примерь, — не сказать, чтобы ему так уж нравилось ходить по магазинам, но уж полчаса подождать терпения бы хватило.
— Мы пришли сюда не за этим, — возразила Люси. — И потом… Здесь такие цены… Моей зарплаты не хватит и на половину кофточки.
— Зато моей хватит, — парировал Нацу и, желая предотвратить дальнейшие споры (даже после трёх месяцев отношений ему всё ещё не позволяли делать дорогие подарки), попросил: — Просто примерь. Пожалуйста.
Люси, вздохнув, ушла в примерочную. Она успела лишь снять пальто, когда на талию легли мужские руки, крепко, но нежно прижав девушку к своему хозяину.
— Нацу, что ты делаешь?
Он заговорчески подмигнул её отражению в зеркале:
— Неужели непонятно?
— Нас могут услышать, — кто бы сомневался в том, что его «жертва» не попробует оказать сопротивление? Но тем слаще будет победа.
— Мы будем вести себя очень-очень тихо.
Нацу легонько прикусил мочку порозовевшего от смущения ушка, с удовольствием услышав в ответ на свои действия судорожный вздох, и развернул Люси лицом к себе; одна его рука по-прежнему обнимала её за талию, а вторая, очертив плавный изгиб бедра, беззастенчиво забралась под юбку.
Это было так необычно — ощущать под ладонью вместо нежной кожи шероховатую ткань, ласкать сквозь тонкую преграду, не имея возможности прикоснуться к желанному телу. Люси горячо дышала ему в шею, изо всех сил сдерживая стоны. И всё же сорвалась — в самом конце. Нацу подождал пару секунд и отстранился, с жадностью охватывая взглядом открывшуюся картину: румянец на щеках, приоткрытые влажные губы, дрожащие ресницы, готовые упасть с них маленькие прозрачные капли…