По воле Посейдона
Шрифт:
Все почувствовали это крошечное изменение.
— Мы справимся! — закричал Менедем. — На счет «три»… Раз, два, три!
Снова раздался скрип дерева по песку. Люди, отдуваясь и сыпля проклятиями, тянули и толкали. А в маленькой бухте гребцы, сидевшие в лодке, старались так, как будто их преследовали пять боевых карфагенских кораблей, полных головорезов.
«Афродита» сдвинулась еще чуть-чуть, затем еще немного — а потом, к великому изумлению Менедема, скользнула в море.
Моряки разразились радостными криками.
— Мы проведем ночь у пирса в
— Что ж, это не самая худшая из твоих идей, — ответил Менедем. — Тем не менее мы должны давать корпусу подсохнуть всякий раз, как подвернется случай. Гребля становится слишком тяжелой работой, когда судно разбухает от воды, ведь это увеличивает его вес.
Он вошел в прохладную воду бухты и, проворный, как обезьяна, вскарабкался по канату на борт «Афродиты». Соклей последовал за братом, хотя и не так грациозно. Вскоре все уже были на борту, а лодка снова привязана к ахтерштевню, чтобы идти на буксире.
— Выйдем из бухты, — сказал Менедем, — потом обогнем южный берег Сима, а затем двинемся на северо-запад к Книду.
Он занял место на рулевых веслах — с его одежды и волос все еще капала вода — и кивнул Диоклею.
— Если не возражаешь, келевст, начинай…
— Уже начинаю, шкипер. — Начальник гребцов ударил колотушкой в бронзу. — Риппапай! Риппапай!
— Риппапай! — эхом отозвались гребцы, подхватив ритм.
Менедем посадил на весла только десять человек. Он будет сменять вахты, как делает любой капитан, если нет отчаянной спешки.
— Теперь я могу выпустить пару павлинов? — спросил Соклей.
— Подожди, пока мы не отойдем от Сима и не окажемся на более глубокой воде, — ответил Менедем. — Мы же не хотим, чтобы треклятые птицы попытались улететь на берег и утонули.
— Ты прав. Я об этом не подумал, — сказал Соклей.
Менедем на его месте ни за что не признался бы в своем промахе. Если он и упускал что-то из виду, то не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме него самого, об этом узнал. Соклей продолжал:
— Тогда скажи, когда их можно будет выпустить. Ладно?
— Ладно, — слегка рассеянно ответил Менедем: остров заслонял от него желанный ветер.
Капитан приказал расправить грот на рее, но парус хлопал, трепетал и не желал наполняться. Даже после того как моряки пустили в ход гитовы, чтобы подобрать большую часть паруса на подветренной стороне, Менедем гадал, не убрать ли вообще парус; похоже, он едва ли прибавит «Афродите» скорости. Но потом шкипер рассудил, что в любом случае парус прибавит морякам хорошего настроения, даже если на самом деле помощь ветра будет небольшой. А экипаж в хорошем настроении — это уже кое-что.
Спустя час или два «Афродита» скользнула между узким мысом на юго-западе Сима и ближайшим из трех крошечных островков, которые были разбросаны вокруг мыса. Как только Сим перестал заслонять судно от ветра, парус туго надулся.
— Так-то лучше! — воскликнул Менедем и приказал опустить парус еще ниже, чтобы использовать все преимущества бриза.
— Пора? — спросил Соклей. Сколько же можно ждать, когда Менедем скажет наконец нужное слово?
Менедем поразмыслил. Теперь Сим больше не заслонял вид на длинный узкий полуостров Карии, напротив которого и находится остров Книд. Но полуостров лежал стадиях эдак в сорока к северу: достаточно далеко, чтобы выглядеть слегка туманным и размытым. Вряд ли павлины попытаются туда перелететь.
— Давай, — сказал он Соклею. — Посмотрим, что получится. Но сперва отбери моряков и объясни им, что они должны делать.
Его двоюродный брат кивнул.
Менедем не дал точных инструкций, он хотел посмотреть, как Соклей справится с этим делом. Большинство моряков, которых тот отобрал, пожалуй, выбрал бы и сам Менедем, посчитав их благоразумными и надежными. Но его брат указал также на двух гребцов, которых Диоклей в последний момент подобрал на пристани, когда «Афродита» готовилась выйти в море. Может, он хотел, чтобы они сработались с остальной командой. Может, просто рассудил, что их легко заменить. Как бы то ни было, сам Менедем не выбрал бы их для этой работы.
— Просто не подпускайте птиц к тем, кто сейчас занимается делом, — объяснил людям Соклей. — А так — пусть павлины бегают и едят все, что смогут поймать. На борту «Афродиты» водятся ящерицы, мыши и тараканы.
А ведь он прав. Менедем об этом даже и не подумал. Ни один рожденный смертной женщиной мужчина не смог бы уничтожить паразитов, которые неизменно путешествовали по морю с людьми. Они были неотъемлемой частью любого плавания; Менедем подозревал, что мыши и тараканы питаются остатками амброзии олимпийских богов. Некоторые капитаны привозили из Египта кошек и пытались с их помощью уменьшить число мышей, хотя сам Менедем сильно сомневался, что противные маленькие мяукалки и впрямь приносят такую пользу, что оправдывают свою цену.
Двоюродный брат Менедема остановился на маленьком баке, чтобы открыть запоры на клетке павы. Мгновение спустя Соклей отпрыгнул назад с воплем: «О-е-ей!», зажимая одну руку другой.
— Пальцы целы? — окликнул его Менедем с кормы от рулевых весел.
Судя по тому, как Соклей посмотрел вниз, Менедем догадался, что тот сам хочет в этом убедиться.
— Пальцы на месте! — наконец кивнул он. — Ну и чудовище!
Соклей потряс пальцем перед павой.
— Ты, злобная птица, разве ты не понимаешь, что это для твоей же пользы?
Трудно сказать, поняла ли его пава или нет. Как бы то ни было, она не попыталась снова клюнуть молодого человека.
Соклей распахнул дверцу клетки, и птица вышла. Спустя биение сердца ее примеру последовала другая. Эту вторую Менедем и Соклей назвали Еленой, потому что павлин спаривался с ней с большим энтузиазмом, чем с остальными.
Теперь, когда она прошла мимо павлиньей клетки, самец начал вопить так громко, что вздрогнул даже Менедем, хотя он стоял на другом конце «Афродиты».