По всем правилам осадного искусства
Шрифт:
– Здравствуйте, - студент чуть отступил.
Хозяйка кивнула - челка дрогнула, очки съехали на самый кончик носа. Тогда она указательным пальцем свободной руки вернула их на место.
– Понимаете, я учусь в университете...
– студент для убедительности встряхнул дипломат, в котором болталась единственная общая тетрадь.
– Как ни странно, я тоже учусь в университете, - хозяйка закрыла книгу и сунула ее под мышку.
Студент перехватил дипломат из руки в руку.
– На каком же факультете вы
– Биолого-почвенном.
– Да, вам не повезло, - студент снял шапку.
– Все факультеты как факультеты, давно перебрались в университетский городок, один ваш застрял... Говорят, у вас там во время лекций потолки обваливаются?
– А мне в старом корпусе нравится... Там даже пыль особенная...
– Извините, - студент прижал шапку к дипломату.
– Я к вам по очень важному делу.
– Сначала зайдите в квартиру, - она положила книгу на тумбочку рядом с телефоном.
– А то держу вас на пороге... Только уговор... Стейте на тряпке и не топчите пол...
– Топтать не буду, честное слово, - студент вошел, прикрыл дверь, поставил дипломат у стены рядом с облезлыми собачьими унтами.
За стеной, где-то совсем рядом, застучала пишущая машинка и так же неожиданно смолкла.
– Понимаете, у меня дипломная на тему "Использование глаголов прошедшего времени в романе..."
Машинка опять застучала - прерывисто и зло.
– Папа, как всегда, занят, - она поправила очки, взяла книгу. Сейчас уточню...
Она открыла ближнюю дверь - стало слышно, как машинка дребезжит.
Студент потрогал широкие лыжи, которые стояли возле настенного зеркала. Рядом с унтами лежал рюкзак с широкими самодельными лямками.
Дочь писателя вышла из кабинета.
– Подождите.
– С удовольствием.
– Всего хорошего, - она повернулась к нему спиной, на ходу раскрыв книгу, и исчезла за дверью в конце узкого коридора.
Минут через пять вышел писатель в расстегнутой безрукавке.
– Добрый вечер, юноша, с чем пожаловали?
– писатель остался у двери кабинета - ему, наверное, не терпелось вернуться к еще не остывшей рукописи.
– Значит... так... Дипломная у меня по вашему последнему роману, - студент вдруг почувствовал, какой спертый воздух в узком коридоре и эти непросохшие унты, рюкзак, пахнущий дымом и хвоей, и лыжи у зеркала.
– Если вы мне поможете, я буду очень благодарен.
– А в чем, собственно, должна заключаться моя помощь?
– писатель поддернул зашарканные брюки, которые сваливались с весьма солидного даже для классика - живота.
– Читайте произведение и делайте нужные выводы... Добавить что-нибудь существенное к тексту я вряд ли смогу...
– Но... все же...
– студент что было силы дернул тесемки на шапке, которую с начала разговора настойчиво мял обеими руками.
– Если привлечь...
–
– Извините, - студент нахлобучил шапку, подхватил дипломат.
– Извините...
На площадке он перехватил дипломат в левую руку и побежал вниз, касаясь шершавых перил кончиками пальцев. Незавязанные уши на шапке мотались, в дипломате глухо постукивала тетрадь.
Вышвырнул, как грязного котенка... Ну держись, классик недорезанный... Я уж поизмываюсь вдоволь над твоими глаголами прошедшего времени... Пусть завалюсь, но публика при защите получит истинное наслаждение...
Внизу, около почтовых ящиков, остановился.
Только вот публики, к сожалению, не будет, а комиссию разве тронешь... Да и чего обижаться... На его месте так любой бы поступил...
Завязал тесемки на шапке элегантным бантиком, выдернул из кармана печатку, полез в другой карман - лишь горстка холодных монет.
Неужели перчатка выпала там, возле лыж?.. Надо вернуться, позвонить, извиниться... А если снова откроет дочь с книгой?.. Даже лучше, если она...
Студент медленно начал подниматься, разглядывая на всякий случай каждую ступеньку, и через два пролета увидел перчатку - она лежала, зацепившись пальцами за граненый прут.
Нехотя спустился, аккуратно прикрыл за собой входную дверь и побрел, срезая путь между барьером насаждения и гаражами, туда, где сквозь ленивый снегопад ярко горели уличные фонари. В боитнках противно хлюпало.
Воспаление легких можно схлопопать... Андрюха вечно втянет в историю... С другой стороны, сам виноват... Оторвал от работы... Наверное, очередной роман кропает - писатель...
В доме зажглись все окна.
Выбравшись на тротуар, студент зажмурился. Ветер ударил прямо в лицо, но прежде чем ослепнуть от мокрого снега, он успел разглядеть в отблеске рекламы две черные цифры в белом квадрате - они вздрагивали, как птицы, опоздавшие по теплу встать на крыло.
Минут десять проторчал на остановке. Но вот, высвечивая прожектором занесенные рельсы, вырвался из-за поворота спецвагон - щетки яростно скрежетали. За ним потянулись промерзшие трамваи.
У церкви студент пересел в троллейбус. Долго толкался среди мокрых воротников и стоящих дыбом женских шапок. Наконец за мостом пассажиров убавилось. Когда троллейбус в очередной раз мотнуло на скольэкой дороге, студент плюхнулся на холодное сиденье, протаял дыханием на стекле ровную круглую дырку и, прижав лоб к перчатке, стал смотреть на рассыпанные по бугру огни микрорайона - они то и дело пропадали за глухим массивом рощи. Сейчас троллейбус вздрогнет на повороте, моргнет плафонами, с гулом проскочит виадук, еще раз свернет и мимо железнодорожной насыпи вырвется на кольцевую. Роща останется позади, а слева и справа замелькают девятиэтажки.