По закону перелетных птиц
Шрифт:
– Что значит дурной? – глухо подал голос маг. Взгляд, уже вполне осмысленный и фокусирующийся, тяжело придавил Старостину жену к теплому печному боку. В темной радужке плескалась нечеловеческая усталость и досада.
– Ну как бы и объяснить-то… – смутилась женщина. – Странный он! Не то вода какая-то другая стала, хотя с чего бы ей другой-то быть, из того же колодца берем, что и раньше, а он испокон веков тут за оградой стоит. Да и листья-то сушеные, кажется, все те же, даже пучок тот же самый, вон он висит, а вот поди ж ты!
– Да
– А, не знаю! – беспомощно махнула рукой женщина. – Я лучше налью, а вы уж сами смотрите, ладно?
Маги, коротко переглянувшись, пожали плечами. Хозяйка, просияв от облегчения, что ей не надо больше мучительно подбирать слова для выражения того, что выразить, по ее мнению, было невозможно, кинулась к стоящему на плите чайнику. Ловко окатила заварник кипятком, засыпала несколько ложек измельченной травы, пучки которой с этого лета неторопливо сушились на веревочке под потолком, залила под край и, прикрыв крышкой, заботливо укутала полотенцем.
– Чтоб получше настоялся, – смущенно пояснила она внимательно наблюдавшим за ней магам. Те покладисто кивнули в знак согласия.
Чай, свежезаваренный, горячий, с душистой мелиссой, был великолепен. Зря хозяйка на себя наговаривала. Во всяком случае, после стандартной кормежки в Обители он казался почти божественным напитком. Григ медленно, растягивая удовольствие и заодно боясь обжечься, отхлебывал маленькими глоточками, заедая чай все еще стоящими на столе пирожками. С капустой, не самые любимые, но тоже пойдут.
А вот граф был куда менее неприхотлив. Он осторожно отпил, загадочно хмыкнул и отставил чашку.
– Вот я же говорила, – расстроенно всплеснула руками Старостина жена, порываясь забрать со стола отвергнутый магом напиток. – Давайте я вам лучше кваску налью, господин, а?
– Оставьте, – покачал он головой, не давая ей вылить чай. – И не беспокойтесь. Идите отдыхать, третий час ночи, а вы все на ногах. Мы сами разберемся тут.
Хозяйка сокрушенно покачала головой, но больше настаивать не стала и, пожелав спокойной ночи и постелив на лавках свежее белье, ушла за занавесь.
Маги наконец-то остались одни, если не считать храпящего в обнимку с ножкой стола старосты, разумеется. Посидели, щурясь на играющий за приоткрытой заслонкой огонь.
– И не надо так вопросительно молчать, – усмехнулся наконец граф. – Ничего не случилось.
Сомнительным хмыканьем Григ умел выразить что угодно. Тем более очевидную мысль, что от «ничего не случилось» маги редко почти вслепую возвращаются на ночлег, едва-едва цепляясь за косяк.
– Бессобытийная рутина, – отмахнулся граф, абсолютно верно истолковав короткий насмешливый звук. – Там заклятие, здесь дематериализация, потом с пяток телепортаций… И последняя, по всей видимости, оказалась лишней.
– Ага. Штуки три последних, – невозмутимо подтвердил Григ.
Граф пожал плечами, давая понять,
Граф тем временем, верно оценив позицию дисцития, снова с интересом наклонился к своей мирно стоящей чуть поодаль чашке и удивленно присвистнул.
– Что? – без особого интереса спросил Григ.
– А ты сам лучше посмотри, – загадочно посоветовал маг.
Дисцитий взял протянутую чашку, присмотрелся и недоуменно нахмурился.
– Это еще что за дрянь?!
Всю поверхность темного напитка затянула тоненькая, словно маслянистая, пленочка, странновато морщинившаяся у краев. Григ осторожно наклонил чашку на себя – и она съехала с части напитка, перекочевав на бок посудины, но вернулась назад, стоило придать чашке естественное положение.
Маг, зайдя со спины, плеснул в кружку несколько капель воды – и пленка разбилась на несколько лохмотьев, рвано плавающих на поверхности.
– Что это? – недоуменно повторил Григ.
– Не знаю, – покачал головой маг. – Но едва ли что-то очень хорошее.
– Но у меня в чашке ничего подобного не было, – возразил Григ. – Так откуда оно тут взялось?
– Не было? Скорее ты просто не дождался, пока оно образуется.
Легче от этого Григу определенно не стало. Брезгливостью выпускники Обители не отличались, но ведь этакой гадостью и травануться недолго.
– Нет, это не отрава, – покачал головой маг, непостижимым образом словно угадывая мысли дисцития.
– А что? И откуда? Из-за травы? Накипи?
Маг, не отвечая, поднялся, заглянул в полную кадушку с водой, так и оставленную хозяйкой прямо на кухонном рабочем столе, и задумчиво пожевал губами.
– Хотел бы я увидеть колодец, в котором она набрала такой воды…
Маги – народ бесшабашный и безрассудный. Причем не только молодежь, пьяная от сознания собственной силы и могущества, но и пожившие уже немало на свете колдуны, привыкшие любой идее отдаваться сразу и до конца. Магия – это стихия. Безжалостная и великолепная. И она не может не оставлять своего отпечатка на всех, кто хоть раз прикоснулся к ней.
Поэтому уговоры вроде того, что на улице темень непроглядная, ветер воет, дороги они не знают, а до утра колодец все равно никуда не убежит, оказались абсолютно бесполезными.
– А разве я прошу тебя идти со мной? – невозмутимо спросил граф, беря со скамьи и набрасывая на плечи кожаную куртку. – Сиди спокойно, через полчасика я вернусь.
«Ага, так я тебя одного и отпустил! – мрачно подумал Григ. – Чтобы потом еще раз гадать, где мне ринницу взять? Нет уж, спасибо!»
– Ничего, мне все равно спать не хочется, – так же спокойно, словно бы даже и с ленцой ответил он. – Пойду прогуляюсь – вдруг сон поймаю.