По запаху крови

Ворон Алексей

Такой намек на самоубийство подействовал на Гелиону лучше, чем слезы и мольбы. Слишком боялась она потерять источник своей магической силы. Она разрешила невестке съездить к отцу. Морейн чуть все не испортила, когда стала умолять царицу отпустить с ней меня. Конечно, Гелиона отказала ей, дав ей в сопровождение того же Дорена, которому она теперь доверяла еще больше, чем прежде, и целый отряд антильских воинов под его командованием. Кроме того, Дорен получил строжайшее указание вернуть антильскую царевну обратно, хотя бы ему для этого пришлось применить силу против самого Эринирского короля.

В ночь перед отъездом Морейн вновь опоила рабынь снотворным зельем и, выскользнув из своей комнаты, бросилась меня разыскивать.

Мы встретились на той же лестнице, но вернуться в свои покои она не согласилась. Она трепетно прижималась ко мне, орошая мое плечо слезами, и мне кажется, это была единственная ночь, когда она по — настоящему меня любила.

Утром я как телохранитель Гелионы сопровождал ее на пристань, откуда отчаливали два царских корабля, один из которых был наполнен воинами. На корабль Морейн погрузили сундуки и тюки с подарками от Антильской царицы Эринирскому королю. Морейн последний раз опустилась перед свекровью на колени, и та, увидев залитое слезами лицо невестки, размякла и обняла ее.

Я смотрел вслед антильской царевне и знал, что эти слезы предназначались только мне.

Глава 8

Рыбий Хвост

На праздничной пирушке в трапезной Поэннинского замка подвыпившие воины горланили песни и обсуждали готовящийся поход. Новость о том, что они идут войной на последний оплот Туатов, облетела войска поэннинцев и думнонов радостной вестью. Рассказы о чудесах и богатствах владык Дивного Народа люди слышали с колыбели.

— Говорят, все женщины Туатов сказочно красивы, — прогудел Гер.

— Думаю, на твой вкус они окажутся слишком тощими, — смеясь, ответил Стан, воин из его племени.

— Ну, есть же и среди них такие, кто любит поесть, — уверенно возразил Гер, — зато у них белые волосы, глаза сверкают, как звезды, а на каждом пальце по перстню с драгоценными камнями.

— Так тебя больше привлекают глаза или перстни? — крутя ус, спросил Рикк, предпочитавший обществу своих суровых братьев дружную попойку вояк.

— Я-то смогу воспользоваться и тем и другим, — промычал Гер, заливал в себя новую кружку хорошего поэннинского эля. — А вот тебе, Рикк, придется ограничиться перстнями, да и те сдашь жене.

Сидящие за столом дружно захохотали. Все знали, что, живя в замке, Рикк ведет себя, как верный муж и отличный семьянин, а, оказавшись за крепостными стенами, способен заменить собой целый полк по части ухаживания за дамами.

— Не ссорьтесь, каждый получит по красотке и по большому кушу, — вмешался Убракий, запивая свои мечты из оловянной кружки.

Слуги только и успевали подносить новые кувшины с элем. Жареные поросята на тарелках быстро превращались в горки костей.

— Всем не хватит, — загоготал Рикк, — у них всего одна осталась, сама королева, да и та старуха и полукровка. Если ее удастся взять живой, Гвидион наверняка заберет ее себе, как все самое редкое и бесполезное. Да и вообще, кто вам сказал, что там есть Туаты? Даже Эринирский король и принц полукровки. Нет, Туаты все давно вымерли.

— А говорили, что у Эринирского короля есть еще дочь, — разочарованно протянул Стан.

— Дочка давно укатила в неизвестном направлении, — усмехнулся Рикк, облизывая губы. — Ее выдали замуж. Вот повезло какому-то негодяю!

— Как жаль, — мечтательно проговорил Харт, который вместе с Убракием только что вернулся из караула, и поэтому им приходилось спешно догонять остальных в количестве выпитого и съеденного, — интересно было бы посмотреть, как выглядят настоящие Туаты?

— Как русалки, только вместо хвоста ноги, — не сдержался Убракий.

Взрыв хохота раздался даже за соседними столами, где сидели другие воины. Все помнили те события, из-за которых Харт получил прозвище Рыбий Хвост и чуть не лишился собственной головы.

Харт густо покраснел и бросил обиженный взгляд на

Убракия, тоже, друг называется. Пунцовые щеки Харта не остались незамеченными, что только прибавило веселья. Харту было неприятно вспоминать историю, заставившую его натерпеться столько страхов. Но и без напоминания друзей она часто вставала у него перед глазами. Это было в Кельтике, когда после долгой битвы измученные победители расположились на ночь лагерем на берегу моря. Оставив за собой руины прибрежного города, побросав одежду и оружие, одни валялись, подставляя голые тела вечернему солнцу, другие буйно резвились в пенистой волне.

Богатая добыча горячила сердца воинов, скорое возвращение домой поднимало настроение. Они жгли костры, пили терпкое местное вино, барахтались в теплых, прогретых за день морских волнах. Безмятежное и счастливое состояние мужчин, возникшее благодаря удачному завершению похода и большому количеству выпитого вина, располагало к романтичному настроению. Скоро командование решит, как и в каком порядке войско отправится домой.

Харт валялся на песке, подложив руки под голову и наблюдая за появляющимися на небе звездами. Он предавался мечтам о том, как по возвращению домой сам король назовет его героем. А что, Харт ничем не опозорил имя своих предков, он яростно сражался, не боясь смерти, он, безусловно, достоин самых высоких наград. Вот его старший братец умрет от зависти, когда узнает, что он, Харт, получил, например, земельный надел. Он будет взимать поборы со своих крестьян и сможет построить крепость. Потом заберет к себе Олану. Харт представил белокурую девушку из родного Нэппа с длинными до пояса волосами. Теперь, если щедрый король отблагодарит его по заслугам, Харт сможет жениться на Олане. А может, и не на Олане. Харт обиженно вспомнил, что, когда войско вернулось с победой над аллоброгами, Олана так и не явилась просить короля выдать ее замуж за одного из воинов. Сердце юноши наивно билось тогда в тревожном ожидании, что вот-вот выйдет перед войском его возлюбленная и дрожащим голосом объявит себя наградой герою. Харт фыркнул: в конце концов, у поэннинского воина всегда есть из кого выбирать подружку, из каждого похода приходят новые партии рабов. За год службы под началом Гера в войске Поэннинского вождя многие нежные мечты юноши, внушенные ему отцовским бардом, выветрились. Он успел привыкнуть к тому, что война — кровавое и жестокое занятие. А под командованием такого бессердечного человека, как принц Бренн, война превращается в омерзительную кровавую резню. Харт стал настоящим бойцом, жестоким и хладнокровным, посвятившим жизнь своему королю.

Со стороны воды послышались возбужденные крики. Воины, отвлекшие Харта от лирических воспоминаний и созерцания звезд, тащили что-то к берегу, призывая на помощь других. Что-то, запутанное в рыбацкую сеть, вытащили на берег и поволокли по песку к костру предводителя. Харт присоединился к другим любопытным и в свете костра увидел ее.

Она была изящна, как лилия. Ее белая кожа была почти прозрачной, а глаза — темными, как морская пучина. Волосы, длинные и светлые, как у Оланы, закрывали почти все ее тело. И это тело, о боги, заканчивалось рыбьим хвостом, покрытым серебристой чешуей.

«Русалка, русалка», — ржали довольные воины, побросавшие своих подружек и вино и теснившиеся вокруг костра, стараясь получше рассмотреть чудо.

Харт оказался совсем близко от русалки. Она билась в сетях и с ужасом оглядывалась по сторонам. Рикк и Гвидион, склонившись над ней, настороженно рассматривали находку. Бренн, вызванный из своей палатки воплями людей, присел перед ней на корточки и некоторое время разглядывал, кривя губы в подобии улыбки. Она испуганно таращила глаза и тяжело дышала, приоткрыв розовые пухлые губки. Принц дотронулся до ее щеки кончиками пальцев, русалка дернулась всем телом, но державшие ее витязи не позволили ей отшатнуться.