Победа по очкам

Пронин Виктор Алексеевич

На этом прием закончился.

Часть вторая

Пафнутьев приехал в Челябинск уже к вечеру. Вышел из поезда, прошел по перрону, привыкая к новому воздуху, к новым запахам. Ему всегда казалось, что люди из одного города в чем-то едины, хранят какую-то общую тайну, у них свое понимание жизни, своя система поступков. И чтобы не оказаться в дураках, нужно не торопиться вступать с ними в контакт, стремиться понравиться или поразить их чем-то особенным. Надо привыкнуть, надо пропитаться их образом жизни, если уж на то пошло, то и запахами. Они не только объединены одной тайной,

они в чем-то важном похожи друг на друга – такое ощущение испытывал Пафнутьев, прибывая в новые места.

Вряд ли он смог бы, вряд ли смог бы кто-нибудь другой внятно описать различия, но Пафнутьев остро почувствовал – пассажиры не москвичи, и носильщики не москвичи, и милиционеры, и даже проводники – поезд формировался в Челябинске.

Для начала Пафнутьев прошел в буфет, забившись в угол, выпил чашку плохого кофе. На всех вокзалах мира, наверное, продают такой же. Может быть, в Бразилии другой, может быть, в Колумбии кофе получше, но кто знает, кто знает.

Вряд ли.

С самого начала Пафнутьев решил не появляться в официальных конторах. На всякий случай. Почему-то была уверенность, что стоит ему появиться в местной прокуратуре – через минуту туда позвонит Лубовский и спросит, нет ли каких проблем, трудностей, не может ли он чем помочь. Пафнутьев был прав, уж если Лубовский начинал восхождение на свои коммерческие вершины именно в Челябинске, то наверняка у него остались здесь люди, и не на самых плохих должностях.

Для начала он решил повидать человека, которого ему назвал киллер. Вася напоследок дал телефон, адрес и напутствие – передай, дескать, что ты от Васи. И этого будет вполне достаточно.

Еще раз сверившись с бумажкой, на которой он все-таки вопреки советам Васи записал адрес, Пафнутьев направился к стоянке такси. Машин было немного, но они были свободны, и в каждой за рулем сидел водитель – в Москве так бывает нечасто, в Москве обычно водители стоят кучкой в стороне.

– Привет, – сказал Пафнутьев, останавливаясь у первой машины. – Поедем?

– Куда? – хмуро спросил водитель, не по-московски, не так, как разговаривали и в родном городе Пафнутьева.

– Улица Высоковольтная.

– Куда-а-а? – протянул водитель. – Высоковольтная? Ни за какие деньги. Понял? Ни за какие.

– Как знаешь, – ответил Пафнутьев и подошел к следующей машине. Он не успел ничего спросить. Водитель выпростал руку наружу через приспущенное стекло и отрицательно покачал из стороны в сторону.

После этого Пафнутьев слегка озадачился. То ли он ведет себя неправильно, то ли не к тем машинам подходит, то ли улица Высоковольтная не пользуется здесь любовью.

За рулем третьей машины сидел парень с зажатой в зубах сигареткой. Его сильные жилистые руки лежали на руле. В наколках были руки у парня, в хороших таких, обильных наколках, можно сказать, профессиональных.

Пафнутьев подошел, постоял, скучающе глядя по сторонам, дождался, пока водитель посмотрит на него.

– Ну? – сказал парень. – И что скажешь?

– Высоковольтная.

– Хорошее место. Номер дома?

– Двадцать четыре.

– Крутоватый адрес. Первый раз едешь?

– Первый.

– Тебя там ждут?

– Вряд ли.

– Не

знаю, мужик, не знаю, – с сомнением протянул парень. – Отвезти я тебя отвезу, конечно… А там сам определяйся.

– А что, есть какие-то сомнения?

– У меня нет… У тебя, я вижу, тоже нет… Так что, вперед? Без страха и сомнений?

– На что ты все время намекаешь? – спросил Пафнутьев, усаживаясь на сиденье рядом с водителем. – Другие ваши ребята вообще ехать отказались… Там что, дорога плохая?

– Люди там плохие, – усмехнулся парень.

– В каком смысле?

– Непонятливые, обидчивые, со своим пониманием жизни… Я понятно говорю?

– Догадаться можно, – кивнул Пафнутьев.

– Я вот что тебе скажу, товарищ дорогой, – проговорил парень, выезжая с вокзальной площади. – Человек ты, я вижу, служивый, похоже, дело у тебя там какое-то есть… Один тебе мой совет – не возникай. Не надо. Там – не надо.

– В каком смысле – не возникай?

– Темный, да? Глупый? Наивный? Не возникай – это значит, не вякай лишнего, забудь про самолюбие, не перебивай, слушай внимательно и послушно кивай головкой… Угостят – благодари, не угостят – сам за бутылкой сбегай, если с собой не везешь… Не пригласят – не садись, не спросят – молчи… Предметы без спроса не хватай руками своими погаными…

– А почему ты решил, что они у меня поганые? – обиделся Пафнутьев.

– Я ничего не решал, и мне по фигу, какие у тебя руки… Я о том, как надо себя вести. Если будешь хватать что попало без спроса и разрешения, ребята решат, что руки у тебя поганые. Не потому, что они в самом деле поганые, а так, на всякий случай. Другими словами, – терпеливо, но уже со скукой закончил парень, – законы там тюремные. Камерные, иначе говоря.

– Понял, – кивнул Пафнутьев и замолчал.

С каждым поворотом дороги дома становились все ниже, дорога хуже, прохожие вскоре вообще исчезли. Лишь изредка бредущие по колдобинам фигуры с сумками оживляли пейзаж и позволяли думать, что место это все-таки жилое.

Въехали на Высоковольтную.

Если эта улица чем-то и отличалась от тех, по которым только что проехала машина, так это еще большей заброшенностью, какой-то неухоженностью. Редкие лепешки асфальта говорили о том, что когда-то улица переживала более счастливые времена. Откуда взялось диковатое название, трудно было догадаться. Ничего высоковольтного не было даже в отдалении. Хотя предположить можно – собирались в этих местах протянуть высоковольтную линию, заранее в ее честь назвали улицу, но потом, как это водится, планы поменялись, линию протянули в другом месте, а название так и осталось.

Двадцать четвертый дом если и отличался от прочих, то опять же заброшенностью. Похоже, хозяев нисколько не волновал внешний вид дома, забор, повисшая на одной петле калитка, засохшее дерево у окна, покосившаяся труба – не то печная, не то вентиляционная. Хотя какая вентиляция в этой избе, какая вентиляция, если даже с улицы были видны щели в двери.

– Приехали, – сказал водитель, с интересом поглядывая на Пафнутьева – как тот будет себя вести.

– Спасибо, – сказал Пафнутьев, протягивая водителю сотенную бумажку.