Победа по очкам

Пронин Виктор Алексеевич

Поэтому бомба, задуманная Пафнутьевым, взорвалась не в день выхода газеты, а только на следующий день. Сам Пафнутьев, получив конвертик, тут же отложил все срочные дела и углубился в изучение фырнинских строк. Но долго заниматься этим ему не пришлось – прозвучал телефонный звонок.

– Пафнутьев слушает! – сказал он весело, даже напористо.

– Олег Иванович беспокоит. – Пафнутьев сразу узнал своего куратора из Генеральной прокуратуры.

– Здравствуйте, Олег Иванович!

– Ваша работа?

– Вы

о чем?

– Так, – протянул Олег Иванович. – Мы, простые и наивные, ничего не знаем, ни к чему не стремимся… Да?

– Олег Иванович, – уважительно произнес Пафнутьев, – я чувствую за вашими словами глубокий смысл… Но постичь его мне не дано… Мне вообще не дано мыслить отвлеченно и возвышенно. Я очень приземленный человек.

– Так. – Олег Иванович помолчал, и Пафнутьев мог бы сейчас уверенно сказать, как тот сидит в своем жестком кресле, куда смотрит, как стряхивает пепел с сигаретки. – Павел Николаевич, дорогой… Ваши слова я понимаю как признание. Я прав?

– Вы всегда правы, Олег Иванович.

– Хорошо, – устало проговорил тот, – хорошо… Павел Николаевич, послушайте… Вы прекрасно знаете, что следы всегда остаются. Иначе не бывает.

– Да, я слышал об этом! – Пафнутьев твердо держался своей позиции.

– В этом материале, Павел Николаевич, ваши пальчики остались. Такие дела.

– Не может быть! – воскликнул Пафнутьев, невольно себя разоблачая. Хотя нет, он это сделал сознательно.

– Есть вещи, которые знали только вы… И эти сведения – в газетном материале.

– Видимо, у меня их похитили!

– Видимо, – улыбнулся Олег Иванович. – Приезжайте, Павел Николаевич… Генеральный приглашает.

– Мне что-нибудь захватить с собой?

– У него на столе уже десяток номеров этой газетенки. Если вы привезете еще два десятка экземпляров, это не произведет на него большого впечатления. Я понимаю вас, Павел Николаевич… Но это не наши методы. Согласны?

Пафнутьев тяжко вздохнул, поерзал на своем жестком стуле, с тоской посмотрел в окно, снова шумно выпустил воздух.

– Некоторое время назад вы, Олег Иванович, показывали мне портрет моего предшественника… Он по оплошности забыл свою голову на столике в детском саду… Где ее и сфотографировали. Вы эти методы имеете в виду?

– Приезжайте, Павел Николаевич, – вздохнул Олег Иванович. – Я вас жду. Вместе пойдем к Генеральному. Его в свою очередь ждет президент.

– Какой президент? – невольно спросил Пафнутьев и тут же почувствовал, как похолодело у него внутри, будто ворвался в его организм сквозняк, резкий и неожиданный.

– Наш президент, Павел Николаевич… Наш с вами президент. Всенародно избранный.

– Вы хотите сказать, что он тоже прочитал…

– Нет, Павел Николаевич. Он подобной чепухи не читает. Ему прочитали.

– А, ну тогда ладно, тогда ничего, – зачастил Пафнутьев,

но чувствовал – сквознячок внутри не ослабевает. Может быть, даже усиливается. – Я еду, Олег Иванович, прямо сейчас и еду. Прямо сейчас.

– И это правильно, – улыбнулся наконец Олег Иванович и положил трубку.

Пафнутьева он встретил, не поднимаясь из-за стола, встретил со скорбной, жалостливой улыбкой. Слабым жестом указал на стул, присаживайся, дескать, поговорим.

– Здравствуйте, Олег Иванович! – радостно приветствовал его Пафнутьев.

– Хм… Ну, вы даете, Павел Николаевич. Как здоровьице, не жалуетесь?

– Пока держусь… А вы?

– И я пока держусь. Не знаю, надолго ли хватит, как поется в одной песне… Но кое-что в мире происходит… Вашими стараниями, Павел Николаевич.

– Неужели происходит? – ужаснулся Пафнутьев.

– Из Думы пошли запросы, в Федерации смятение умов, не то пять, не то семь представителей каких-то там мировых агентств просятся на прием к Генеральному…

– Думаю, надо их принять, – с заботливостью в голосе проговорил Пафнутьев.

– Вот и примите.

– Я?!

– А кто же еще, Павел Николаевич?

Пафнутьев потер щеки ладонями, подвигал свою папочку по приставному столику, ссутулился в задумчивости, с любопытством посмотрел в глаза Олегу Ивановичу…

– А меня Лубовский в Испанию зовет.

– Я знаю… Он звонил…

– И что?

– Поезжайте. Вы давно были в Испании?

– Да уж давненько…

– Год? Два?

– Да сто лет я там не был! – рассмеялся Пафнутьев.

– Знаете, что вы сделали, Павел Николаевич? Да, должности вы его почти лишили… Но и от правосудия уберегли.

– Это как? – опешил Пафнутьев.

– Не вернется он теперь. Ни за что не вернется.

– Побоится?

– Дело не в этом… Побоится, не побоится… Ему нельзя возвращаться. Чревато. Никто не может сказать, как все повернется. Он далеко не глупый человек… И понимает, что опубликованное – малая часть того, что может оказаться на столе следователя. Поэтому надо ожидать обострения его болезни. Видимо, выздоровление, окончательное выздоровление, затянется.

– Ну что ж, это правильно, – рассудительно заметил Пафнутьев. – Главное – чтоб здоровье не пошатнулось.

– Кое-что в его жизни уже пошатнулось, – усмехнулся Олег Иванович.

– А что Генеральный?

– Молчит. Не знает, как понимать.

– Об Испании он слышал?

– Конечно. На него Лубовский и выходил… Не на меня же… Я для него мелковат. Не та фигура.

– Так я еду в Испанию?

– Принимайте решение, Павел Николаевич. Если говорить о пользе дела, то смысл в этой поездке, несомненно, есть. В любом случае нужны его показания, какими бы они ни были. Что бы там ни писали наши желтые журналисты, следствие продолжается.