Победитель свое получит

Гончаренко Светлана

– Он? Разве не Финик? Вот жалость!

– Я не уверена… Послушай, может, Финик тоже их брат? – вдруг озадачилась Тамара Сергеевна. – Ах, я не знаю! – Она

еще больше понизила голос: – Не знаю, не знаю, верить или нет! Но только что звонила Олеся Анатольевна. Она сказала, что Пичугин умер в больнице. Не приходя в сознание.

– Ну вот, теперь тебе надо сочинять стихи для коллективного прощания с усопшим!

– Ты все-таки циник, Илья. У тебя нет сердца. Вспомни, Пичугин еще утром ходил по «Фурору» как ни в чем не бывало. И вот на тебе!

– Он умер от угрызений совести, – сказал Илья. – Это в лучшем случае. Если так, то он сам не понял, от чего умер. А в худшем случае он дал дуба со страху. Потому что это он сделал из дома номер 18 Обитель Пропавших Душ. Мам, что кушать?

– Со страху? Что ты имеешь в виду, Илюша? – удивилась Тамара Сергеевна. –

Ты думаешь, он скончался оттого, что к нему приходили из прокуратуры? Ерунда! Какой тут может быть страх? Все воруют, и ничего. В конце концов, Алим не Ходорковский. Я думаю, щи уже остыли. Пойди разогрей! Есть еще котлеты, и селедочки я тебе оставила.

– Так и лезет сегодня ко мне эта селедочка! Не хочу. И щей, кажется, тоже не хочу. Я вообще не хочу ничего – вот странно! Никогда такого не бывало.

Из сини монитора выплыл нордический замок, на него посыпался мелкий неживой снег. Все зло мира уютно стеснилось в замшелых стенах. Оно было нестрашным, потому что повиновалось пластиковой мыши и исчезало бесследно, стоит только захотеть. Илья принес в свою комнату горячего чая, откусил от холодной котлеты и поднял меч.

Ночь обещала быть длинной, как и положено в октябре. Но тьма не бывает сплошной и вечной.