Победитель. Апология
Шрифт:
— На какой улице собираются повесить это?
Смирение в твоем голосе — публично признаешь себя болваном.
— Это? Ни на какой. Это эскиз, но я даже не показывал его. Разве такое повесят! Небо должно быть синим, стюардесса — жизнерадостной, а самолет — летящим.
Это уже не только в твой адрес. И то хорошо. Напряги и ты воображение, бодни рекламных начальников.
— Вывешивают же томатный сок в бокалах.
Братец электробритву берет.
— Разве только это! — А ты полагал, борода исключает бритье. — Белозубые красавицы со стеклянными глазами. Художественное панно, сволочи! На всех площадях висят.
О как! Вовсе, оказывается, не томатный сок рекламирует братец — просвещает массы эстетически. Куда тебе до него со своими локальными проблемами внутрихозяйственного расчета!
Тулуз-Лотрек? Он сказал «Тулуз-Лотрек» или ты ослышался?
Атласная сверкающая обложка. «Знакомый букинист сделал. Он грезил этим альбомом». Размалеванные непристойные женщины.
— …А у нас пренебрегают. У нас это не считается искусством. Пренебрегают и не умеют. Высокомерие и невежество всегда рядом.
Жужжание. Приподняв ладонью бороду, толстую шею бреет. Атлет! Но ты знаешь, как обманчива его борцовская внешность — ни силы, ни физической выносливости в этом мешке с мясом.
— Ты сказал что-то о Тулуз-Лотреке?
«Завтра увидишь его в широком ассортименте». Нельзя — сюрприз любимой тети.
— Я сказал, что он был мастером рекламы. Реклама прославила его. До этого его знали лишь избранные. Ну, какие избранные — такие же кутилы, как он. Потом на улицах Парижа появилась реклама Мулен-Руж, и все ахнули.
— А, — произносишь ты и понятливо наклоняешь голову. Спрашиваешь невинно: — Крамской тоже был мастером рекламы?
В сторону бритву, долой. Глаза сужаются. Пигмей, как смеешь ты при мне позволять такое!
— Когда ты пытаешься иронизировать там, где ни черта не смыслишь, ты выглядишь дураком.
— А, — произносишь ты и понятливо наклоняешь голову.
— Крамской, Рафаэль, Тулуз-Лотрек — для них всех главным было одно: чтобы их работы народ видел. Рафаэль капеллы расписывал, Крамской колесил с выставками по России, Лотрек рекламы писал. — «Пожалуйста, не размахивай включенной бритвой — это опасно». Попридержи язык, иначе вы поссоритесь, и ты не увидишь прекрасную Ларису. — Меня всегда бесит, когда ты начинаешь рассуждать об искусстве. Даже не бесит — поражает: неужели ты не чувствуешь своей ущербности?
Спокойно, Рябов. Обрати внимание, как надрывно жужжит на холостом ходу бритва.
— Ты бы выключил. Электроэнергию надо беречь.
— …Не чувствуешь, что мир красочней, ярче, душистей, чем ты видишь его? Ты хотя бы подозреваешь это? Ты умный человек, ты должен если не видеть, то хотя бы подозревать.
Отхлебываешь пива. Странно, но ты не заметил, как оказался в руке стакан.
— Моя ущербность, если я правильно понял твою вдохновенную речь, заключается в том, что я не могу отличить Ван-Гога от Гогена. Кто, кстати, из них гениальней? Каюсь, не могу. Но скажи мне, пожалуйста, из чего складывается национальный доход. — Бритва вновь по шее ползает, по одному и тому же месту. Я не желаю слушать подобную галиматью! — Или какая разница между основными и оборотными средствами?
— Мне это ни к чему, я не экономист.
— А я не художник.
— Ты
Благодаришь улыбкой.
— Если никто в стране не отличает Ван-Гога от Гогена…
— То никто не помрет, ты это хочешь сказать? — Снова долой бритву. Решил посостязаться с тобой на полемическом поприще? Ну что ж…
— Именно это. Общество не перестанет существовать. Что-то потеряет, не спорю, но погибнуть — не погибнет. А вот если ни одна душа в стране не будет знать, из чего складывается национальный доход или как образуется себестоимость, государство рухнет. Ты бы все же выключил бритву.
— Ты хочешь сказать, людям жрать надо? — Сейчас бить начнет.
— В общем-то, у меня есть такое подозрение.
— Но и стаду овец надо жрать. Ты обыватель! Только не квартирный, не тот, что заботится о домашнем уюте — хотя и тут ты не упустишь своего, — размах шире у тебя. Глобальный обыватель. Дай тебе волю, ты засадил бы человечество в теплую комнату, на мягкий диван, и потчевал бы его до отвала. Глобальный обыватель — я страшно точно сказал. — Даже бритву выключил: решил в тишине насладиться собственным глубокомыслием.
— Благодарное человечество поставило бы мне памятник.
— Тебе?
— Да, ибо, по данным международной организации Красного Креста, миллиард людей на сегодняшний день голодает.
— Тебе плевать на этот миллиард. Возможно, ты принесешь людям пользу, не знаю, но если припрет, ты пойдешь на все. Хотя ты, конечно, чистюля и предпочитаешь без крайней надобности не марать руки. Выгодно! — чистыми руками больше загребешь. — Спокойно, профессор. Обрати внимание, какие длинные у него ресницы. — А на миллиард тебе плевать. Если тебе до лампочки один человек — вот хотя бы эта стюардесса, которой плохо, — ты задумался, почему ей плохо, что случилось у нее? — то тебе и на миллиард плевать. Человечество нельзя любить оптом.
Еще один афоризм. Братец в ударе нынче.
— Мы не опоздаем?
— Твоя беда, что ты вообще никого не любишь. Никого! Даже себя. Если вдруг ты потерпишь крах… Не внешний, нет, этот тебе не угрожает… Другой! Если это случится, ты не сможешь даже убить себя. Чтобы покончить с собой, надо хоть немного себя любить.
Выпей еще пива. Вот так. Может, хотя бы это реабилитирует тебя в глазах брата? Не любишь себя, зато любишь пиво.
Бритье возобновлено. Отбой, братец удовлетворил потребность обличать зло. Я неудачник, да, я ничего не достиг к тридцати годам, но я горжусь этим! «Вот ты… Задумывался ли ты когда-нибудь, почему тебе так везет?» Намек на тайную ложь и скрытые подлости. «Золотой ключик у меня в кармане». Художник Рябов невесело улыбнулся. Ему жаль своего младшего брата — рано или поздно ему придется поплатиться за все.
Бритье завершено, радио включает — во избежание невежливой тишины? Спасибо, но тебе не скучно, ты наслаждаешься шедеврами «ГОГЕНА в ПОЛИНЕЗИИ».
…ПОСЛЕ КАЖДОГО ВЫПУСКА В РЕДАКЦИЮ ПРИХОДЯТ ТЫСЯЧИ ПИСЕМ. НАРЯДУ С ОТВЕТАМИ НА ПОСТАВЛЕННЫЕ НАМИ ВОПРОСЫ МЫ НАХОДИМ В НИХ ВСТРЕЧНЫЕ…
На часы глядишь. Через семь минут — местная трансляция, голос диктора областного радио ворвется в эфир. Не потому ли включил? Пуповину рвать не хочет?
Приторный запах цветочного одеколона — на «Шипр» денег нету? Преподнести «Шипр» завтра — подарок, прямо пропорциональный его братской привязанности к тебе.