Победив, заточи нож
Шрифт:
Мысли в трещавшей от дикой боли голове вязли, словно в болоте. На душе было пусто. Наверное, в этот момент я сдался. Вот только вместо того, чтобы прикончить, они потащили меня из карцера наружу.
«Пытать?» – пришла следующая мысль.
Вот только и эта мысль оказалась неправильной. Протащив меня по всему коридору, они выволокли меня… на улицу, а затем закинули, словно куль с мукой, в телегу, стоявшую у дверей тюрьмы. Я шлепнулся на толстый слой соломы, уставившись в голубое небо. Возница, которого никогда прежде не видел, оглянулся на меня, потом ощерился беззубым ртом, довольно ухмыльнулся и снова повернулся ко мне спиной. Будь у меня хоть на треть больше сил, я бы попробовал сбежать прямо сейчас, но в моем положении о бегстве и думать было смешно. Я даже не пытался понять, что со мной и вокруг меня происходит. Сначала убийство человека, на которого я сильно рассчитывал, затем темная и вонючая тюремная камера, следом карцер и крепкие кулаки надзирателей, а потом бац! – и я лежу на телеге, под
– Сильно отделали?
– Терпимо.
– Почти все, кто попадает в тюрьму, через побои проходят. Конечно, кроме дворян. Жак Патрэ, старший надзиратель, ненавидит преступников и таким образом показывает им, где их место. Когда я сам попал в тюрьму, тоже через это прошел.
– Как ты сумел меня вытащить?
– Все очень просто. Когда я понял, что тебя схватили, то сначала растерялся. Какое-то время шел в толпе за тобой, а потом решил: надо что-то делать. Стал перебирать своих знакомых и вспомнил о своем хорошем знакомом, который довольно неплохо знает прево. Я сразу отправился к нему, но стоило ему узнать, что речь идет об убийстве заместителя прево, как он задвинул мне такую цену, что у меня глаза на лоб полезли. Делать было нечего. Я проводил его к прево, где они решили с ценой и мне осталось только отвезти деньги. Извини, приятель, но от твоих денег почти ничего не осталось. Еще два перстня пришлось продать. Не жалеешь?
– Жизнь дороже. Только как они такое дело закроют? Ведь убили помощника прево, а не просто бродягу.
– Да очень просто. Поделятся деньгами с директором тюрьмы и главным надзирателем, а те легко найдут убийцу среди своих подопечных. Вот только меня сразу предупредили: чтобы тебя уже сегодня не было в городе. Второй раз поймают – забьют до смерти или в тюрьме удавят.
– Понял.
Я лежал в телеге, щурился на солнышко и только сейчас меня начало отпускать напряжение. Я жив! Я буду жить! При этом я не мог радоваться, как прежде. Там в тюрьме, в ожидании смерти, я потерял частичку самого себя. Неожиданно для себя я поклялся, дьяволом, богом и всеми святыми, что мне за это кто-то обязательно ответит. Страшно ответит. Вот только теперь, чтобы дожить до этого дня, мне нужно было проявлять двойную осторожность. Именно эта мысль заставила меня спросить Фурне:
– Погоди. Куда мы сейчас едем?
– К лекарю, – удивленно ответил Пьер.
– Хм. Твой приятель знает, где ты живешь?
– Нет. Мы года три уже с ним не встречались, – он задумался на какое-то время, потом продолжил: – Я понимаю, о чем ты подумал, но никто из моих прежних приятелей не знает, где я живу.
– У твоего лекаря можно помыться?
– Ха-ха-ха! – неожиданно засмеялся Бретонец. – Так он не настоящий лекарь, он по своей основной работе – банщик.
Затем он мне объяснил, что тот работает банщиком, а лекарем является только для уголовников. Зашивает раны, сращивает кости, вправляет челюсти. Иногда у него отлеживаются раненые бандиты.
Двух суток покоя мне хватило, чтобы окончательно прийти в себя, к тому же, к моему сильному удивлению, мне хорошо помогли примочки и настои бандитского лекаря. За это время Бретонец узнал не только про историю с убийством заместителя прево, но и мои соображения по этому поводу. О любовнице Антуана Обрио я сказал ему еще в самый первый вечер, когда оказался на постое у банщика-лекаря, потом я попросил его узнать о слуге заместителя прево. Оказалось, что тот исчез, словно в воду канул, а вот насчет любовницы бывший уголовник смог узнать многое.
Как оказалось, у моего подручного осталось много самых разных знакомых в самых разных сферах жизни. Его прежняя «интеллигентная» деятельность нужна была разным людям: ремесленникам, купцам, дворянам, а что коррупция во всех видах здесь расцвела самым пышным цветом, я убедился на своем собственном примере. Среди его знакомых и приятелей нашлась парочка крепких парней, которые, как он сказал, подвизались на выбивании долгов, но я подумал, что их основная работа проходила на ночных улицах города.
– Что мне они? Мне самому надо с ней поговорить.
– Погоди, Клод. Они не тупые громилы, как ты мог подумать. Если им объяснить, что к чему, они все хорошо выполнят.
– Хорошо. Заплати им, как положено. Только потом за ними приглядеть надо, а то пустят соглядатаев следом. Кстати, что у тебя с работой? Не выгонят?
– Я уже заплатил своему начальнику за неделю вперед.
Мне оставалось только усмехнуться. Парни, нанятые Бретонцем, сработали, как надо, и к обеду следующего дня мне стало известно имя и описание человека, которому молоденькая шлюха по имени Жанна передавала все, что ей говорил Антуан Обрио. Заместитель прево оказался влюбленным придурком и во время постельных утех нередко рассказывал
«Снова тупик. Начать слежку за казначеями из списка? Так они все на виду, а вынашивать свои планы они могут и на работе. И что? Хватать и пытать? Даже не смешно. Пока в приоритете остается “Дом изысканных удовольствий”. Да еще надо к Толстому Жерару прогуляться, для очистки совести. Вообще, как-то неправильно получается: они меня знают, а я их нет. Ведь должно быть с точностью наоборот».
В это раннее утро в таверне «Золотой олень» было тихо, несмотря на то что заведение славилось неплохой кухней. Оно находилось рядом с Мясным рынком и основные клиенты, торговцы с рынка, повалят только в обед, зато вечером здесь будет не протолкнуться, все столы и лавки будут заняты. Об этой особенности заведения были хорошо осведомлены два человека, сидевшие у окна, из которого сейчас тянуло легким прохладным ветерком. Один из них был дворянином, судя по кинжалу на поясе. Прямо перед их приходом ушли две девушки-подавальщицы, которые убрали вчерашний и разложили на полу новый, свежесрезанный тростник. На столе перед посетителями стоял кувшин с вином, две оловянные кружки, тарелки с ветчиной, сыром и солеными оливками. Перед шевалье стояла наполовину наполненная кружка, из которой он автоматически прихлебывал, задумчиво глядя в окно. Бывший лейтенант арбалетчиков, отдавший пятнадцать лет королевской службе, год назад получил неожиданное предложение, на которое, почти не раздумывая, дал свое согласие. Уйдя со службы, он возглавил охрану игорного заведения, но только в начале, пока не нашел себе достойного заместителя и не зарекомендовал себя перед нанимателями. После чего он занялся выполнением особых поручений, для которых у него под рукой было два надежных человека, его бывшие солдаты. Только эти двое, Жак и Гийом, знали, кем он был в прошлом и его настоящее имя – Оливье де Мони. Все трое были связаны не только прошлым, но и кровью, убийствами дюжины человек. Второй человек, сидевший с ним, высокий здоровяк с широкими плечами и мощными кулаками являлся его заместителем и начальником охраны «Дома изысканных удовольствий». Выпив уже два стакана вина, он сейчас с чавканьем и обсасыванием пальцев ел ветчину с хлебом. Это был бывший наемник Этьен Жоссон, который принес вчера вечером плохую новость. В тюрьме у него был приятель – стражник, к которому шевалье послал своего заместителя узнать, как там обстоят дела с убийцей заместителя прево. Стражник оказался довольно осведомленным типом и за пару монет поведал своему приятелю о том, что по тюрьме слух прошел, что с этим делом что-то нечисто, но что там произошло на самом деле, он не знает. Преступники забеспокоились, попытались узнать через начальника тюрьмы, но тот молчал, чем еще больше их насторожил, и только получив описание человека, которого сейчас обвиняли в убийстве заместителя прево, они поняли, что произошла подмена. Дело, к которому они так тщательно готовились, а затем довели до победного конца, неожиданно оказалось проваленным. К тому же для них стало неожиданным и сильным ударом появление сообщников у королевского шпиона. Теперь с этими неожиданно открывшимися новостями надо было что-то делать. Именно сейчас об этом и думал шевалье Оливье де Мони.
«Через неделю приедет комиссия во главе с королевским эмиссаром, и если окажется, что эта крыса сумела что-то раскопать, а если еще разжиться доказательствами, то мы, всей нашей веселой компанией, окажемся на виселице. Может, сбежать, пока не поздно? Деньги у меня есть, причем немалые. Куплю пару-тройку лавок, посажу людей…» – но развить дальше свою мысль он не успел, так как в дверь таверны вошел человек, которого они ждали. Мужчина сел напротив них, затем быстро пробежал по их лицам настороженным взглядом, так как его неожиданный вызов уже сам по себе говорил о плохих новостях.
Невзрачное лицо и белесые, неопределенного цвета, волосы королевского нотариуса Огаста Фонтена оттенял умный и цепкий взгляд голубых глаз. Его не было в том списке, что я получил из рук Антуана де Парэ, но именно он являлся мозгом всей шайки, а также осуществлял связь королевского казначейства с бандитами. Услышав новость, он задумался. О комиссии и прибытии королевского соглядатая в город они знали давно, как и о том, что представляет собой заместитель прево Антуан Обрио. Сначала они решили просто смахнуть королевского шпиона, как пешку с доски, с помощью парочки наемных убийц. Вот только покушение провалилось, к тому же выяснилось, что у него в городе есть союзники, о наличии которых они даже не догадывались. Кто этот враг, который мог найти такие большие деньги и выкупить жизнь Клода Вателя? Нотариус прекрасно знал расценки, поэтому мог прикинуть, сколько золота было заплачено прево и начальнику тюрьмы.