Побег в прошлое
Шрифт:
Через месяц Мышкин начал чистить территорию от германских рыцарей. Олег сжег пару деревянных крепостей, одну захватил и разграбил. Заскучал. Затем бросил все дела на заместителя, забрал с собой лучший десяток. С трудом отбился от Любушки. Взял проводника, и поехал в Ревель к архиепископу Лунду Андреасу, договариваться о совместных действиях против Риги. Или, хотя бы, денег немного стрясти.
Через две недели, после отъезда Олега, Мышкин, наконец, нашел долгожданных псов-рыцарей. Или они его нашли. Две сотни. В комплекте с местным ополчением, вспомогательными отрядами,
Слухи о жестком, даже жестоком характере Мышкина ходили самые страшные. Пока они ничем не подкреплялись. Ну, повесил три десятка ушкуйников, уличенных в утаивании добычи. Или сжег пяток крепостей, отказавшихся сдаться. Не получил ни добычи, ни рабов. Зато остальные крепости распахивали свои ворота сразу, без долгих переговоров. И дисциплина в войске наладилась, никто добычу больше не прячет. Страшные рассказы о Мышкине подтверждались в одном, когда тот обещал, обязательно делал. Взять, хотя бы, его запрет насиловать детей. Иной раз не поймешь, двенадцать лет девочке, или четырнадцать девушке. Так этот выдумщик вырезал прут, на, меряй рост. В первом же поселке, трое ушкуйников не стали заморачиваться, искать, как его назвал Мышкин, «эталон». В результате получили десяток плетей. Один решил проявить норов, так его секли в каждом поселке. После третьего раза он сдался, кожа не успела зажить. Если Мышкин сказал – стоять насмерть, лучше стоять насмерть.
Никита прискакал к штабс-капитану, тот расположился на небольшом холме.
– Долго будем так стоять?
– У них отличная позиция, у нас тоже неплохая. Цугцванг. Нападать невыгодно.
– Может, отступим в крепость, которую вчера взяли. Тут всего десять километров, – предложил Никита.
– Нет. Мы сюда пришли именно за этим, воевать с рыцарями. Хочу увидеть, кто выдержит экзамен.
– Ушкуйники скоро обосрутся.
– На пару часов их хватит. А через час рыцари пойдут в атаку. Нас в три раза больше, я послал пару отрядов обозначить нападения справа и слева. Местные ополченцы у ливонцев – слабаки, сразу побегут. Традиция у них такая. Рыцарям останется только атаковать.
– Может мне приготовить пращеметы. У меня сейчас двадцать штук в наличии, и горшков со смолой пара сотен есть. Атака рыцарей захлебнется. Уверен, – попросил Никита, – Это уникальный случай. Такого противостояния больше не будет. Обычно рыцари сразу атакуют.
– А если это последний отряд рыцарей в этой компании? До сих пор больше десятка не попадалось. Нет, Никита, не уговаривай.
– Ты веришь, что я двумя сотнями горшков выбью две сотни рыцарей? Рассмешил! Мне просто результат узнать. Один, два, десять.
– Хорошо. Уговорил. Тащи свои пращеметы.
Из двух сотен выстрелов из пращеметов по цели попали меньше десяти горшков. Только три рыцаря загорелись. Но коней огонь испугал, и строй рыцари поломали. Только это спасло Мышкина от полного разгрома. Но внешне все выглядело убедительно
Но двести рыцарей не побежали. Не побежали двести оруженосцев, и две сотни слуг. Эти шестьсот воинов сражались четыре часа. Мышкин потерял пятьсот всадников и тысячу ушкуйников. Потери среди рыцарей исчислялись десятком. Они сражались в окружении, один против двадцати. Мышкин уничтожил практически всех оруженосцев и слуг, но против рыцарей он был бессилен.
В конце боя рыцари не побежали, они сплотили ряды, прорвали русские цепи и отступили. Достойно, практически, без потерь.
Но уйти благородным рыцарям достойно не позволил Мышкин. В двадцатом веке честь и достоинство уступили место целесообразности и расчету. Две сотни лучников на свежих конях ехали вслед за уставшими рыцарями и убивали их лошадей. Справа и слева, по ходу движения, рыцарей давно ждали отряды легкой кавалерии. Приказ был один – в бой не вступать, убивать лошадей. И они выполняли приказ. Карачевские волки отрезали одинокого рыцаря от отряда. Убивали лошадь. Набрасывали аркан, и валили рыцаря с ног. Мышкин приказал брать пленных, ему нужны были деньги. Два десятка кавалеристов развлекались новым оружием. Бросали шары, связанные веревкой. Ноги у лошади запутывались, и всадник падал с грохотом на землю.
К вечеру практически все рыцари были в плену. Они проклинали трусливых ополченцев, и оплакивали судьбу своих оруженосцев.
Мышкин прошелся по территории всего ливонского ордена. Глупость людей поражала воображение. Сначала население бежало от разведотрядов Мышкина в крепости. Затем приходил сам Мышкин со своей армией, делал пару залпов из пращеметов, и переполненная крепость сдавалась. Купленные «беженцы» шли впереди его армии, и распространяли жуткие слухи о жестокости Мышкина: те крепости, что не сдаются, сжигаются полностью.
Штабс-капитан ввел право превентивного выкупа. Им воспользовались многие богатые люди. За десять серебряных гривен можно было купить жетон свободы. С таким жетоном не брали в плен. Деньги и драгоценности приходилось отдавать, но часто целые семьи с жетонами пробирались сквозь армейские заставы Мышкина в Ригу. Были, конечно, злоупотребления. Один богатый купец, понимая, что деньги, после взятия крепости, у него отберут, давал всем в долг по десять гривен, с возвратом в Риге всего одной гривны.
Никита был очень доволен нововведением. Отводить караваны пленных в Полоцк было его задачей. Он предпочитал отвозить добычу и гнать скот, а не людей. Но рабов было больше, чем коров.
В Полоцке у Никиты начинался торг с князем. Нечестный, жадный князь никогда не перегибал палку во взаиморасчетах. Шел на любые хитрости, давал взятки оценщикам, но буквы договора придерживался строго. И умасливал, умасливал Никиту. Князь считал что, сколько бы он не нанял дружинников, Мышкин, при необходимости, Полоцк возьмет.
Под Ригой Никита увиделся с Олегом. Тот привез два мешка золотых от датчан.
– Скоро вся Прибалтика станет колонией Дании, – обрадовал Олег Никиту.
– Что в этом хорошего?
– Для нас – два мешка золота. И неприятности для Новгорода, крах Ганзы.
– Неужели Мышкин этого не понимает?
– Понимает. Но он очень не любит немцев.
– Золото дали за что?
– Это аванс за захват Риги. Мышкин поднимет знамя над крепостью, датчане заплатят в десять раз больше, – похвастался дипломатическими успехами Олег.