Побег
Шрифт:
Саша почувствовал ее на своем горле.
И быстро закрыл глаза.
Мышь
Утром он сказал:
— У меня болит горло.
Чтобы не ходить в школу. Воротничок давил, словно чьи-то пальцы. Они постепенно сжимались и не отпускали.
— Знаешь, что ночью был пожар?
— Где?
— Сгорел сарай на горке. Возле поселка.
Залпом выпил две чашки чаю с лимоном, даже не почувствовав, что глотает. Мать измерила ему температуру.
— Ничего у тебя нет.
Ясное дело — очередная проверка портфеля. В передней. Механически, начиная с записи носит
— Да, мама.
Двор был пуст. На кирпичи под водостоком хлестал дождь. Еще можно вернуться, отвалить кирпич и взять металлическую коробку. Саша представил себе, как под крышку просачивается влага, капсюли отсыревают, вот они уже плавают в воде… Он хотел было повернуть назад, но не повернул, пошел дальше. Осенью в половине восьмого еще почти темно. Окна молочного магазина освещены. Наверняка встречу Соммра и Слипейша!
Нужно поговорить с ними! Просто дозарезу! Ведь это был тот самый сарай, где они вчера курили. Затягивались по очереди и передавали окурок по кругу.
Но ведь мы погасили!
Он обошел большую лужу и, сделав крюк, вернулся к проезду между домами. Решил дожидаться здесь.
И вдруг налетел на мальчишек из своего класса. Понятно, все болтали про это:
— Говорят, загорелся деготь!
Заметили Сашу.
— Идешь поглядеть?
— Туда? — равнодушно постукал портфелем по урне. — Чего я там не видал? — Но все же поплелся за ними к косогору посмотреть на пепелище. Еще вчера тут был сарай со строительным материалом, а теперь в небо торчали лишь бетонные столбы. Крыша обвалилась, трава вокруг почернела, как уголь. Вот колеи от колес пожарных машин. В грязи валяются обгорелые лопаты. Большое железное сито покоробилось. По тропинке от коллективного садового участка, расположенного под холмом, навстречу Саше поднимались две женщины с продуктовыми сумками. Одна вела за руку малыша.
Он услыхал:
— Наверно, мальчишки!
— Они вчера там играли.
На всякий случай Саша сошел с дороги: а вдруг узнают! «Но это же не мы сделали! — повторял он, как стихи. — Это же не мы!»
Внизу, прямо под ним, показалась школа. Современное здание в форме куба. Длинные окна физкультурного зала сияют светом. Сашу точно кто спутал веревками. Он шел какой-то сверхъестественно приличный, не хватало только заложить руки за спину. Устоял против тысячи соблазнов. Равнодушно миновал великолепную кучу глины, точно созданную, чтобы взобраться на нее и скатиться вниз. Прошел мимо валяющихся на земле обрезков согнутых труб из какого-то пластического материала. До того здорово поддать такую ногой! Или сражаться ими! Около школьного стадиона Йокл и Экснер склонились над чем-то лежащим на портфеле.
Что-то маленькое, серое.
Ребята заметили его.
— Подь сюда!
— Еще шевелится!
— Мышь!
Он устоял и перед мышью.
„И“ и „Е“
На восьми ступеньках, ведущих в раздевалку, мгновенное превращение — во что-то маленькое, серое.
Вместе с пальто Саша снял с себя Сашу и повесил на крючок.
Теперь он
Александр
ел саламандр
в спортсменках с фиолетовой надписью на подкладке: Александр
— Сегодня не дерусь.
Потому что увидал Соммра. Протиснулся за ним по лестнице между девчачьими бантиками. Школа была построена совсем недавно, но уже пахла школой, будто век здесь стояла. Никто ее сюда не приглашал.
Явилась сама — незваная. Вместе с поселком. Выросла нежданно-негаданно на месте великолепнейших тайников и площадок для игр и стала пожирать юных бизонов и алисок из страны чудес. Соммр делал вид, что не замечает Сашу. Угри на его носу блестели от пота. Выразительный жест — проваливай. Он был старше Саши на четыре года. Седьмой «а». Прошептал сквозь зубы:
— К Слипейшу приходили из милиции.
— Когда?
— Не все ли равно. Учти: тебя там не было. Вчера. Никого не было. Ничего не говорить.
— Знаю.
— И не путайся под ногами!
Саша остался один. Звонок. Небо за окном словно из серой жести.
В коридоре висят учебные картины «Гуситское оружие» и «Эволюция человека». Классы кочуют из кабинета в кабинет. Их школа была ШКОЛОЙ БУДУЩЕГО. Для телевизионных передач. Вот кабинет АРИФМЕТИКА В ИГРАХ с магнитной доской, к которой сами собой прилеплялись металлические автомобильчики и яблочки.
8 + 5 =
Куда ни глянь — всюду рычажки и лампочки. Кабинет чешского языка скорее напоминает лабораторию, чем класс. На прозрачную панель учительница спроецировала текст:
Т…перь наш народ не зна…т бедств…й, которы… т…рпел прежд… Мы больш… не работа…м на панском пол…
Проставить вместо точек «И» и «Е».
Т…бя там не было. Н…чего н… говорить.
На Сашиной парте замигала лампочка.
— Тихий.
Прошла минута, пока он понял, что его вызывают. Он встал, пошел было отвечать, потом вернулся за дневником, перерыл весь портфель, успел испугаться, что забыл дневник, но в конце концов тот нашелся. В арифметике. Саша облегченно вздохнул. Никогда он не знал точно, что творится у него в портфеле, и потому сразу приготовился к худшему.
— Что с тобой?
— Ничего.
Он подошел к пульту с рычажками «И» и «Е». Начал проставлять вместо точек буквы. Рычажки лязгали. Саша повторял про себя: те-перь, зна-ет…
— Вот видишь, когда ты захочешь…
Он изумленно уставился на учительницу. Рядом с пятеркой она поставила в его дневнике печать с изображением трудолюбивой пчелы.
Секунду он был счастлив.
Пока не захрипел репродуктор: ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ, ученика Александра Тихого, 3«б» СРОЧНО…
Закон
— Знаешь их?
В кабинете директора стояли Соммр, Слипейш и еще Вольгемут. Саша отрицательно покачал головой (ничего не говорить!), но заметил, что Слипейш потихоньку кивнул — говори, мол, «да», — неожиданно закончил утвердительным кивком. Милиционер, тот, что был потолще, сразу это заметил:
— Смотри на меня. Сколько у вас было сигарет?
— Во…
Но вовремя успел заметить на руке Слипейша два загнутых внутрь пальца.
— …три.
— Не сговариваться!