Побеги любви
Шрифт:
Она могла признаться, что случайно назвала Фулкхеста северным драконом, а человек, с которым она говорила, побледнел как мел. Она могла бы потом поинтересоваться, предупредил ли Гилберт своих людей о том, что Фулкхест – это как раз тот дракон, что сжег крепость Киркбург.
В любом случае, он не станет преследовать тех людей, если будет уверен, что они теперь не собираются выступить против него.
Он попробует вывернуться и придумает новый план действий, и этот план будет включать ее использование. Как только он так решит, то не будет уже рвать и метать. Но, как только он так решит, ее начнут охранять с
Однако человек, с которым она говорила, не попытался уйти. Она начала думать, что он заботится только о себе, когда вернулся один из наблюдателей и сообщил, что несколько отрядов патрульных выехало из замка, возможно на поиски Ровены. Она допускала эту возможность. Будь она простой крестьянкой или бежавшей пленницей, патрульные должны ее отыскать до возвращения Уоррика.
Но эти патрули не понравятся Гилберту, потому что угрожают и его планам.
Кто-то из мужчин должен был поехать к основному лагерю, чтобы предупредить их. Оба воина из Киркбурга вызвались ехать.
Ровена едва удержалась от улыбки.
36
День тянулся в томительном напряжении. Ровена воображала бесконечное количество вариантов того, что могло произойти, но ясно, что, поскольку основной лагерь не так далеко отсюда, кто-либо из людей Гилберта должен вернуться с сообщением, что воины Киркбурга уходят – или не уходят.
Это, конечно, возможно. Двое человек, уехавшие отсюда, вообще-то не были обязаны предупреждать остальных о «верной смерти», которая их ждет, и могли просто спастись сами. Или, может быть, она верно оценила их пылкий разговор: человек, с которым она разговаривала, просто не мог убедить своего товарища, тот ему не верил. Тогда их горячность объясняется другим – тем, например, что товарищ стал разубеждать первого, смеяться над ним, что тот поверил страхам слабой женщины.
Да, она, наверное, сошла с ума, если думает, что ее несколько слов могут испугать целую армию – нет, она не надеялась испугать их, а просто хотела довести до их сведения, что они не обязаны участвовать в этом походе, тем более, если им за это не платят, а их действительный лорд ждет их безуспешно в Киркбурге.
Из-за закрывавших небо туч трудно определить, когда же все-таки начнет действительно темнеть. Но вот наконец стемнело, и как раз в этот момент появился Гилберт, в возбуждении продиравшийся на лошади сквозь чащу. Он не обратил внимания на то, что не все его люди на месте, а может, не все ему были нужны для его задачи. Чем больше людей будет с ним, тем труднее ему пробраться в замок.
Он не спешился, но подъехал к Ровене и сказал:
– Я решил сказать, что нашел тебя на дороге без сопровождения, и, поскольку ты якобы отказалась сообщить, куда направляешься, я заставил тебя ехать со мной. И что я надеюсь отдать тебя им просто потому, что еду по делам короля и не могу задерживаться даже ради столь миловидной леди.
Затем он широко усмехнулся.
– Как ты думаешь, захотят они освободить меня от такой обузы?
– Поскольку они будут сурово наказаны за то, что позволили мне убежать, то да, я не сомневаюсь, что они опустят подъемный мост.
Она очень постаралась придать своему голосу интонации, которые бы убедили его в том, что идея ей не нравится. Должно быть, это ей удалось,
– Не злись, Ровена. Тебе придется провести в этой темнице не больше, чем несколько часов, и потом ты навсегда свободна. Разве эта цена слишком высока, чтобы окончательно расправиться с Фулкхестом после всего, что он сделал по отношению к тебе.
Она не ответила. То, что Фулкхест сделал с ней, было результатом того, что Гилберт вынудил сделать ее. Одного человека она не осуждала слишком сильно. Другого она будет проклинать всю жизнь.
– Если ты успешно провернешь дело, Гилберт, тогда мы обсудим цену моего заключения в темницу.
Поскольку он ожидал от нее чего-либо в таком роде, то не был огорчен. Сейчас ничего не могло огорчить его слишком сильно, когда победа так близка. Ровена же втайне радовалась. Все же ей удалось посеять в нем утром сомнения, и это дало свои плоды. Теперь у нее будет возможность провалить план Гилберта, он сам попадется в свои сети. Но для нее было бы лучше, если бы ушли воины Киркбурга, поскольку ей не улыбалось сейчас возвращаться к Уоррику. Конечно, в противном случае она остается с Гилбертом, но прежде чем он придумает еще какой-либо способ использовать ее для своих целей, она найдет путь избавиться от него и его бесконечных угроз.
Пока они выезжали из леса, Ровена оглядывалась несколько раз, надеясь увидеть приближающегося вестника из лагеря, но ничего похожего не было, никто не спешил предупредить Гилберта, что его воины уходят от него.
Потом они подъехали к воротам крепости Фулкхест, и Гилберт назвался каким-то другим именем, выдавая себя за посланца Стефана, а затем рассказал свою версию того, как нашел Ровену. Она не слушала, что он говорит, и не смотрела на стражников, сидя позади Гилберта, чтобы они не могли ее пока узнать. Нельзя сказать, что она чувствовала себя полной надежд. Она была там. Она должна сделать то, что намеревалась сделать. Но ей очень и очень не хотелось делать все это.
Она наконец в последний раз оглянулась, и там… это не люди ли Гилберта приближаются к ним по дороге? Почему они замедлили шаг, увидев их у ворот замка? Может быть, эти воины из Киркбурга дождались темноты? Умно. В темноте Гилберт не сможет их преследовать. Он будет внутри замка, ожидая появления своего войска. Но их решение ничуть не помогает ей. В этот момент стражник обратился к Гилберту:
– Подождите там. Мой лорд сам возьмет у вас девушку.
Ровена нахмурилась, не понимая, что они подразумевают. Но Гилберт смотрел в сторону, и тут она вдруг услышала, это был безусловно стук копыт приближавшегося к ним большого войска. Значит, это действительно возвращается дракон. В сумерках его армия была трудно различима, но она узнала его. И Гилберт – тоже.
Он был взбешен, хотя не хотел ругаться при страже.
– Проклятье, он не мог доехать до Джильского Поля и уже вернуться. Это невозможно!
– Значит, он переменил решение.
Ее голос напомнил ему, что она здесь и является составной частью его плана.
– Не беспокойся, – сказал он ей. – Это просто меняет мои планы – буду осаждать их. Да и моя армия все же больше, чем его, и я вернусь с ней. Хорошо, что я не дождался ночи, потому что теперь я встречусь с ним.
– Ты собираешься приветствовать его? – спросила она его недоверчиво.