Побеждённые (Часть 2)
Шрифт:
Но Олег не протянул бумаг.
– Я могу подождать, пока вы закончите ваш разговор, Моисей Гершелевич. Не беспокойтесь.
Еврей тотчас принял повелительный тон.
– Мы не в гостиной, товарищ Казаринов. Дело прежде всего! Давайте сюда перевод и садитесь. А вас попрошу подождать, - последние слова, сопровождаемые небрежным кивком головы, относились к даме в трауре. Олег сел, досадуя на очередное, постоянно им наблюдаемое отсутствие вежливого обращения.
Несколько позже, проходя по двору учреждения,
– Скажите, пожалуйста, кто это?
– спросил Олег одного из этой группы.
– Супруга бывшего начальника отделения. Он, видите ли, был арестован по обвинению во вредительстве, - и тут инженер понизил голос, - обвинение это, кажется, не подтвердилось; по крайней мере, кое-кто был по этому делу выпущен, а он вот скончался прежде завершения следствия - не осужден и не оправдан; вдове разрешили взять его тело из тюремной больницы, и она пришла просить, чтобы местком помог ей в этом деле. Наивная женщина!
– Да почему же наивная?
– Помилуйте! Да разве местком пойдет на это? Разумеется, местком отказал; она - к администрации; Рабинович тоже отказался; она к одному, к другому. Ко мне тоже обращалась: не приду ли я помочь ей доставить тело из морга в церковь. Разве я могу пойти на это? Ведь человек был скомпрометирован! Позвольте, Казаринов, вы словно удивляетесь! Да ведь меня тотчас же возьмут "на карандаш", а то так в стенгазете продернут!
– Но вы, очевидно, бывали же в его доме, если вдова решилась обратиться к вам?
– Бывать - бывал, и не я один! Новый год, помню, у них всей нашей компанией встречали; так слоеные пирожки такие водились, что пальчики оближешь! Бывал, как же!.. Но при других обстоятельствах! Что ж я - враг сам себе, что ли? Ведь у меня семья!
Олег отвернулся и быстро пошел вслед удалявшейся даме. Настиг ее у самой проходной.
– Мадам!
– проговорил он, поднося руку к фуражке.
– Я к вашим услугам: располагайте мной, как находите нужным!
Удивление мелькнуло на измученном лице:
– Простите, я вас не знаю! Вы, кажется, никогда не бывали у Семена Ивановича?
– Так точно. Я еще недавно работаю и не имел чести знать вашего супруга; однако это ничего не значит: готов служить вам - приказывайте!
– Вы, очевидно, не знаете обстоятельств дела и потому так говорите! Мой муж был привлечен по пятьдесят восьмой, скончался в тюремной больнице. Я совершенно одинока и просила помочь мне взять его тело; эта миссия настолько неприятная... притом она может скомпрометировать вас: при входе на территорию больницы надо предъявлять удостоверение личности...
– К вашим услугам, - перебил Олег, - куда я должен явиться?
Только в 11 вечера он
– Наконец-то! Я беспокоюсь жду! Караулю на лестнице! Куда ты делся?
– Да ведь я же говорил по телефону с мадам и просил передать...
– Она передала, что ты опоздаешь, но так надолго! Я уже стала думать, что ты рассердился и не идешь нарочно, чтобы наказать свою бедную кису.
Он вошел и устало опустился на стул.
– Иди, мойся. А я побегу греть обед, - сказала Ася.
– Спасибо, я не хочу есть.
Она быстро и зорко взглянула на него:
– Что с тобой. Ты огорчен чем-нибудь? Я знаю, что была злюка и виновата, прости, что спряталась... ты тоже был виноват немножко.
Два больших глаза блеснули около его лица; он уже не видел ее, а только эти два глаза.
– Сейчас пошли золотистые теплые лучики из меня в тебя и обратно, а значит, всякая обида тает. Говори же, что случилось на службе. Я все равно знаю, что было что-то... Милый, милый, никогда не пробуй скрывать от меня что-нибудь - у меня очень хороший нюх: я догадаюсь все равно!
На следующий день они возвращались вдвоем от "дамы в трауре", которую пошли навестить после похорон. Ася шла молча и не подымала головы. Полагая, что она находится под впечатлением чужого горя, Олег попытался развлечь ее разговором, но она сказала:
– Мне сегодня с утра что-то нездоровится: у меня такое чувство, как бывает на корабле; мутит и голова кружится.
– Ты говорила бабушке?
– тревожно спросил он.
– Нет не стоит ее беспокоить - пройдет.
– Хочешь, я возьму такси, чтобы скорей быть дома?
– Нет, не надо. Приятно пройтись. Я люблю первый снежок.
Утром, уходя на службу, он спросил ее, как она себя чувствует, и она призналась, что, как только зашевелилась и подняла голову, тошнота возобновилась.
В столовой Олег, против обыкновения, увидел обеих дам и накрытый стол: оказалось, что Наталья Павловна собралась к обедне. Глотая наскоро чай, он стал им говорить о нездоровье Аси и увидел, что они переглянулись, а француженка заулыбалась и погрозила ему пальцем. Только тут внезапная догадка осенила его.
– Да разве это так начинается?
– спросил он, ставя стакан.
– Может быть, и не то, - сказала Наталья Павловна, - во всяком случае, за здоровье ее страшиться особенно нечего: она молода, здорова и переносить, по всей вероятности, будет прекрасно.
Ася удивилась, когда Олег опять ворвался к ней и, покрыв поцелуями ее руки к великому негодованию щенка, уже пристроившегося в кровать, так же стремительно умчался. Как бы рано Олег не подымался, он всегда оказывался перед угрозой опоздания и приходилось гоняться за автобусами и прыгать на подножки трамваев.