Побежденные (Дочь Лорда)

Ружникова Ольга

Отвечала дочь и племянница коротко и вежливо. Еще периодически повторялись любезные приглашения погостить. Но вот их она не «заметила» ни разу. В юности Кармэн прощать не умела, да и потом научилась не слишком.

Дядя не сделал ей ничего плохого — будем считать. Потому она его послания и не игнорировала.

А еще… потому, что коронованный родственник лишним не бывает. Это тогда еще графиня Вальданэ осознала быстро. Но до сих пор не поняла, любит ли вдовый бездетный король Георг племянницу и ее детей? Хоть немного больше, чем

нейтралитет Мидантии?

Кармэн мысленно подбирала слова и доводы всю дорогу. Три с лишним часа пути до Дамарры. И ломала голову, поднимаясь по мраморным ступеням Францискова дворца.

Радостно бьют ввысь прохладные фонтаны. Вышколенные слуги в золотых ливреях широко распахивают двери. Целый ряд дверей — густо обитых алым бархатом.

Высоко подняв голову, герцогиня Зордес-Вальданэ в сопровождении сына и кузена не спеша пересекла Зимний Зал. Здесь, как всегда, кучками толпятся придворные. Решают извечный вопрос: против кого выгодно дружить?

Мода отстает даже от той эвитанской, что запомнила Кармэн. Зато таких чопорных лиц не встретишь больше нигде.

Бесшабашный Виктор сегодня молодец — до умиления серьезен. А Грегори и стараться не надо. Повзрослел сразу и навсегда два года назад. Той зимой, когда открыл обведенные черными кругами глаза, вернувшись с полпути к Светлому Ирию.

Когда-то насмешливая дерзость улыбки герцогини Вальданэ, ее яркая южная красота, вызывающие наряды много лет шокировали лицемерный Лютенский Двор. Слишком там привыкли стыдливо прикрывать любые пороки прозрачной шалью внешних приличий.

Больше двадцати лет назад юная дебютантка Кармэн Ларнуа появилась на своем первом балу в шокирующем алом платье дорогой куртизанки. Под руку с известным повесой и скандалистом. Мидантийским изгнанником Алексисом Зордесом-Вальданэ.

Он и Арно Ильдани поочередно танцевали с «дерзкой дочерью аравинтской шлюхи» весь вечер. Не давали злым языкам втоптать Кармелиту в грязь. Все сочли юную Ларнуа любовницей Алексиса, а она ею не была. Через несколько дней она стала его женой…

С годами Кармэн не стала ни невзрачнее, ни чопорнее. Так что легко представляла впечатление, производимое здесь. Покойный король Франциск имел трех только официальных любовниц одновременно. Но к чужим грехам был нетерпим до смешного.

— Ваше Величество, к Вам Ваша племянница, ее светлость герцогиня Кармэн Вальданэ, — голос лакея вернул из прошлого в настоящее. Навсегда.

Здесь «Вашим Высочеством» ее не именуют. Потому как не признают ее законного происхождения. И происхождения Алексиса, выходит, — тоже. А заодно забывают его первую фамилию.

Ну и пусть! Даже забавно, что обидно. Как свои — так нормально, а вот когда лакеи всевозможных чопорных господ…

— Садись, Кармэн, — дядюшка не только любезным жестом указал на кресло, но и сам встал навстречу.

Да и принять племянницу в кабинете — тоже любезность. Мог и в Зале — сидя на троне…

А вот Грегори и Виктора лучше бы за

дверьми не оставлять. Хочет сказать серьезную гадость? Но тогда к чему «Кармэн» и родственное «ты»? Усыпить бдительность? Смысла нет — мог арестовать еще в коридоре. Или хочет сначала поиграть, как кошка с мышкой?

Может, зря притащила мальчишек? Попробуй тут прорубись сквозь уйму солдат во дворце! Небось, их не меньше, чем на границе.

Хотя, даже оставь Кармэн сына и Грегори дома — всё равно их не предупредить отсюда. Ее-то уже не выпустят.

— У меня вчера был посол дружественной Мидантийской державы, — порадовал дядюшка новостями. Уже известными и без него.

— И как здоровье базилевса? — невинно спросила Кармелита.

Пройдет — не пройдет?

— Плохо, Кармэн. Базилевс — болен, его сын — юн.

Не прошло. И правильно. Дядюшка — не настолько дурак, чтобы считать дурой ее. Для этого требовалось с самого начала играть иначе.

А ей в первую встречу с ним было не до игр.

— И теперь базилевс боится, что его сын потеряет власть раньше, чем отца переложат со смертного ложа в гробницу?

Свергая слишком мягкосердечного для политики Романа Зордеса, думал ли тогда еще молодой и полный сил князь Иоанн Кантизин, что спустя тридцать лет превратится в тяжелобольного старика? И вся пролитая кровь станет бесполезной?

Единственный сын базилевса, выросший в тени отца, в правители жестокой Мидантии не годится. Шакалы передерутся за власть уже над трупом монарха. И во главе страны встанут Ладинесы или Карнаки.

Увы — не до злорадства. Кантизинам — туда и дорога. Но как бы старый паук не утянул с собой в могилу и Кармэн с детьми!

— Боится, — подтвердил дядя. — Поэтому требует выдать ему Виктора.

3

Кармэн едва сдержалась, чтобы не садануть кулаком по резному подлокотнику помпезно-бархатного кресла. Подтвердилось худшее! Странно, что издыхающий шакал не требует еще и Арабеллу. До кучи!

Хотя да — он же ввел новый закон. Отныне женщины мидантийскую корону не наследуют. Ни при каких обстоятельствах.

Будто после смерти Иоанна Кровавого кто-то станет соблюдать его законы!

Как бы там ни было, Белла ему не нужна! Не нужна и сама Кармэн. Какой с нее прок? Алексис — в могиле. Других детей от него ей уже не родить.

На герцогиню Зордес-Вальданэ и Грегори Ильдани претендует лишь Эвитан!

Кармэн со скрытым бешенством взглянула на дядю. Что он намерен делать? Ни одна мать не отдаст сына врагу. Скорее, зубами врага загрызет! А заодно и того, кто предложит отдать.

— Ты отказал? — в упор уточнила она.

Если нет — он умрет. До того, как отдаст приказ взять под стражу ее сына. Герцогинь не обыскивают при входе — даже у королевских покоев.

Но даже не будь у нее с собой трех метательных ножей — убить можно и подсвечником. Вот этим, например. Только стремительной змеей протянуть руку…