Побежденные (Дочь Лорда)

Ружникова Ольга

Опять придется бессильно наблюдать, как лорд Таррент боится поднять глаза, чтобы не встретить взгляды дочерей. Как Ирия зло косится на бедняжку Полину, ловя каждую ее ошибку! И сочиняет хрупкой, безответной женщине несуществующие грехи. Как это и свойственно озлобленным, завистливым людям! А уж особенно — вздорным, некрасивым девицам.

Сестра и раньше была — не мед. Но в последние годы!..

Ну ладно — Ирия злится на отца. Что тут греха таить — он кругом виноват!

Да, лорд Таррент вечно

твердит, что не мог иначе. Но то, что он сделал со своей семьей, ему не искупить никогда.

А Полина здесь при чём? Что отец не любил маму — давно не секрет ни для кого. Эдвард Таррент обрел, наконец, счастье. Женщину, готовую разделить его изгнание. Женщину гораздо достойнее самого отца — если уж на то пошло!

Дальнейшим размышлениям помешал уверенный стук в дверь. Слуга. Лентяй только сейчас явился растапливать камин.

Да — распустил отец прислугу, нечего сказать! Когда хотят — тогда и работают. В остальное время — лясы точат на поварне. А господа — замерзай!

Наконец-то комната наполняется долгожданным теплом…

Юноша блаженно потянулся под одеялом. Как он мог забыть? За завтраком же увидит Полину! Чем не радость?

А все горькие мысли — прочь. К Темному противный дождь! Всё равно он не здесь, а за окном.

И к змеям северный ветер и сестер! Родственников не выбирают, а уж родственниц…

Что поделать, если большинство девиц — глупы от природы? А вечное шитье и вовсе превращает в безмозглых куриц. Хуже служанок!

А уж у тех точно нет никаких мыслей. Кроме как набить брюхо. Да еще перемигнуться с конюхами и камердинерами.

Леон стремглав вскочил с постели. Поежился от сырости и холода и поспешно потянулся к одежде. Не ждать же еще одного лодыря — камердинера! Тоже наверняка у какой-нибудь служанки… мерзавец!

Мрачные, всегда полутемные коридоры слегка притупили почти детскую радость. В столь тоскливые минуты порой приходит в голову, что если отец вдруг умрет, то…

Они бы все долго горевали, но траур не бывает вечным. Закон не запрещает жениться на вдове отца. Полина еще так молода! Ее детей Леон готов принять, особенно Чарли, и…

Юноша поспешно отогнал бесполезные и недостойные благородного человека мечтания. При живом-то отце — совсем с ума сошел?

А слуга распахнул потемневшие от времени двери столовой.

Тот, кто занимался планировкой Светлой Залы, явно рассчитывал на иное число домочадцев. Человек на тридцать. И стол отгрохал соответствующий.

Зато теперь все сидят так далеко друг от друга, что вести общую беседу — невозможно. Если не орать.

Во главе стола, в громадном кресле с гербом — отец. Полина — слева от мужа, Леон — рядом с ней.

На другом конце деревянного чудища разместились сёстры — все четыре.

Эйда может упасть в обморок или забиться в припадке.

Кати

еще толком не умеет разрезать еду на тарелке. А лишнего присутствия слуг не терпит.

Так что обе они — по бокам от Ирии. А Иден возле Эйды — не отсаживать же младшую куда-то еще.

В результате, они смотрятся не семьей, а двумя изолированными военными лагерями. Интересно, кому еще такое в голову приходило? Вряд ли Полине — она слишком добра. И уж точно не сестрам. Иногда Леон вообще сомневался, что они способны думать о чём-то, кроме собственных капризов. Особенно вечно хнычущая плакса Эйда. Или злобная истеричка Ирия.

Интересно, Чарли, когда подрастет, куда сядет? Хотя, наверное, рядом с Ирией. Его ведь тоже сначала придется кормить. Кати к тому времени уже научится сама. Да и должен же быть хоть какой-то прок — от самого невыносимого члена семьи!

Странно — Ирия кажется неотъемлемой частью замка. А ведь она к тому времени может выйти замуж. И кормить собственных детей. Или поручить это слугам.

Вряд ли! Такой жены и Ревинтерам не пожелаешь. Так что тут Ирия и останется. Мозолить всем глаза — до глубокой старости. Портить им жизнь.

Сестрица, к счастью, как раз кромсает мясо на тарелке Кати. Так что на брата не обернулась. Уже хорошо. Теперь еще не начала бы опять задевать Полину!

Юноша подцепил на вилку кусок вкусно благоухающего жаркого. Кухарка сегодня расстаралась на славу!

Осторожно глянул в сторону Ирии… И поймал настороженный, насквозь прожигающий взгляд двух зеленущих глаз.

Темный и змеи его! Неужели Леон успел с вечера что-то пообещать этой привязчивой занозе? Что именно?

Ах да! Он должен был поговорить с отцом.

Но лорду Тарренту вчера нездоровилось. Он и сейчас — явно не в себе. Еще бы! День — хмур с утра. За окном сходит с ума ветер. Значит, конная прогулка отменяется.

И за что эту залу прозвали Светлой? Здесь солнца не бывает!

Протянув изящную руку к почти нетронутому бокалу, Полина подняла взгляд от тарелки. И застенчиво улыбнулась юноше.

Душу омыло теплой волной. Есть солнышко в этом замке, есть! И светит — для одинокого сердца Леона Таррента!

Жаль, сам он может лишь слегка улыбнуться в ответ. Вдруг отец заметит? Или Ирия!

Всё, на что имеет право пасынок, — это подлить мачехе вина, протянуть блюдо с фруктами, подложить мяса или овощей. Но ест она так мало, что и это не требуется.

А вот Ирии не мешало бы не тащить вторую добавку. На глазах у всех. Вчера за ужином съела почти столько, сколько сам Леон. А он — все-таки мужчина!

Не можешь есть, сколько положено леди, — добирай за закрытой дверь. Но не позорься при всех. Сестрица вообще — дама или как? Хотя глупый вопрос. Дама за столом — всего одна.