Побочный эффект
Шрифт:
Руки уже потянулись за спину, обхватили ноги той, что требовала от него любви. Запутались в ткани, пытаясь найти вход туда. Туда, где…
Обман! Это не те ноги! Его любимые ноги гладенькие, шелковистые. А эти жилистые, маслатые. И короткие. Чужие.
Внезапно он все вспомнил. Очнулся, вскочил резко:
— Ты! Ты… Ты что? Что ты задумала?
— Ничего, Сереженька, что с тобой? Успокойся, все нормально. Я просто делала тебе массаж.
— Массаж? Да ты меня чуть не изнасиловала!
Она улыбалась. Мерзко,
— Что ты, милый! И в мыслях не было. Это всего лишь массаж. А если тебе чего-то захотелось, тут уж не моя вина.
Русаков хотел обойти ее, спрятаться в спальне. Нет, она поймет это как приглашение. В ванную. Точно — там и закрыться можно.
Но Лариски снова было слишком много. Ее буквально невозможно было обойти: куда бы он ни повернулся — всюду была Лариска. Он от нее, она к нему. Оставался один путь — назад. И он вынужденно отходил шаг за шагом.
А Лариска наседала:
— Ты четыре месяца один. Кто ж такое выдержит? Ничего, Серенький. Я тебя не осуждаю. Мы взрослые люди, к тому же не чужие. В этом нет ничего постыдного, поверь мне. Я же вижу, как ты этого хочешь…
Ему уже отступать некуда — спиной уткнулся в стену. Лариска воспользовалась этим: приблизилась вплотную, зашептала прерывисто:
— Я чувствую это даже через ткань брюк… Не стесняйся, Серенький, меня не надо стесняться. Ты можешь сделать это со мной. Я никому не скажу. Я хочу тебе помочь. Я — твоя скорая помощь, я всегда буду рядом…
Настойчивые руки уже расстегивали его брюки. Отступать некуда — сзади стена, впереди Лариска. И ее руки, наглые вездесущие руки…
— Прекрати! — истерически заорал Сергей. Мужика такой крик не красит, но сейчас ему было наплевать на это. — Немедленно прекрати!
Резко оттолкнул Лариску — та едва не упала. Жаль, что не упала. В эту минуту ему действительно было жаль.
Он вернулся к стулу. Застегнул молнию, потуже затянул ремень.
— Прекрати, слышишь? Прекрати, — повторил тише, все еще не придя в себя от пережитого шока. Ничего себе — едва с Лариской не переспал!
— Да что с тобой, Сережа? — закудахтала та, останавливаясь перед ним столбом.
По крайней мере, руки к нему уже не тянет — и то хорошо. Русаков перевел дух, и присел на стул.
— Я просто делала тебе массаж. Ты же знаешь — я всегда делаю то, что ты хочешь. Сначала ты хотел массаж — пожалуйста, мне не сложно. Потом захотел большего — ну что ж, на то и друзья, чтобы помогать в трудную минуту. Что случилось-то? Чего ты испугался? Думаешь, я хочу тебя прибрать к рукам?
Она нервно хихикнула, а Русаков едва удержался, чтобы не кивнуть согласно: думаю, именно так и думаю!
— Не бойся, в загс не потащу, — продолжила она оправдываться. — Я хотела тебе помочь. Ты четыре месяца один — мужику-то без бабы, поди, не сахар? Что ж я, не понимаю? Прекрасно понимаю. Это не говорит о твоей распущенности. Это всего
До Тверской он еще не докатился. И не докатится. Однако Лариска права — четыре месяца одному и в самом деле не сахар.
— А мне совсем не тяжело. Я же забочусь о своей матери? Забочусь. И о Маришке забочусь, и о тебе. Мне это не составит труда, не стесняйся! Для меня главное, чтобы вам было хорошо. Чтобы вы были живы-здоровы. Неужели ради твоего здоровья я не пожертвую такой малостью?
'Малостью'? Для тебя, может, и малость переспать с кем попало. А Русаков себя не на помойке нашел.
Выставил вперед руку, вложив в жест весь протест. Будто защищался от нападения, хотя Лариска стояла спокойно и нападать вроде не собиралась.
— Что тут такого?! Что страшного произойдет, если ты получишь то, что нужно каждому мужчине? Когда ты болеешь — принимаешь лекарство из любых рук: будь то мать, дочь или доктор. Сейчас точно такой же случай, рассматривай его с точки зрения медицины. Я — твоя скорая помощь. Тебе понадобилась прививка — я доктор, я готова ее сделать. Что тут страшного? А ты поднял истерику. Как ребенок, честное слово!
Надо сказать, ей удалось его удивить. Не тем, что требовала от него секса. У Сергея уже случались подозрения на этот счет. Больно уж она любила в его присутствии мыть полы. Выставит угловатую задницу, и водит ею из стороны в сторону. Думает, что очень сексуально при этом выглядит. То халатик супер-короткий нацепит — дескать, в нем удобнее хозяйством заниматься. Сколько уж раз говорил: нам не нужна домработница! А ты и подавно не нужна!
Удивила Русакова ее изобретательность. Не подозревал он в этой дуре находчивости. Смотрите-ка, философию под свои эротические фантазии подвела: прививка, медицинская процедура! По ее логике выходит, и правда — ничего страшного. Получил таблетку из рук доброй тетеньки, утолил жажду стаканом воды, поданным чужим человеком — в чем крамола? А потом и переспал черти с кем — опять же ничего зазорного. Диссертацию можно писать о пользе сексуальных отношений с кем попало.
— Шла бы ты домой, 'скорая помощь'. Я уже говорил: тебя стало слишком много.
Сволочь! Тупая трусливая сволочь!
Она четыре месяца его дерьмо прибирала. Двадцать лет мечтала, как отобьет его у Ирки. Уже ведь почти получилось! Вернее, получилось почти все — последний штрих остался. А теперь все ее труды насмарку? Она зря старалась? Он ее банально выгоняет? Сволочь!
Ну нет! Ее место здесь! Это ее дом! Это ее семья!
— Что ты, Сережа, здесь еще столько дел, — поменяла она тактику. — Со стола убрать, посуду вымыть. Нужно салаты в холодильник вмонтировать — как их все там уместить?..