Поцелуй через стекло
Шрифт:
А ещё Бабуленция рассказывала, что в юности наш сосед отличался хулиганистостью. В переводе с её языка это означает: был падок на всякие граничившие с эксгибиционизмом проделки. Так однажды во время экскурсии в галерею искусств он встал между двумя обнажёнными скульптурами в чём мать родила. По-моему, это враки. Бабуленция дядю Колю откровенно игнорила. Но за что — так и не объяснила.
Решительно отказавшись от чая, я спрашиваю:
— Как мне электрика вызвать?
В ответном взгляде соседки — немая укоризна.
— А
Уже через считанные минуты раздаётся дверная дробь, явно претендующая на музыкальность. Потом просовывается голова в бейсболке.
Головной убор сдёргивается жестом фокусника. Отчего наэлектризованные вихры встают дыбом. Весь облик соседа так и лучится оптимизмом и готовностью немедленно приступить к делу.
Дядя Коля тянет за пластиковый корпус розетки. Она свободно отходит от стены.
— А это что за хрень? — задаётся он вопросом и растягивается на полу.
Мне видно, как он поддевает освободившийся конец плинтуса. Хрясть! Тот отваливается. Под деревяшкой в пространстве между полом и стеной что-то виднеется.
— Да тут схрон! — объявляет дядя Коля.
Неужели заначка Бабуленции?
Заскорузлые пальцы достают целлофановый пакет и протягивают мне. Забывая дышать, развёртываю…
Какие-то открытки, письма, счета.
И зачем это всё?
Короче, сплошной облом.
— Пойдём-ка чайку выпьем! — Рука дяди Коли ложится мне на плечо. Как тут откажешь?
За чаепитием у нас с дядей Колей начинается обычный приятельский трёп. Он разряжает напряжённость обстановки. А за второй чашкой я и вовсе забываю о творческих планах театра «Дебют».
А после третье чашки, уже окончательно расслабившись, рассказываю о содержимом тайника тёте Оле.
— Как это похоже на Капу! — замечает та. И хочет ещё что-то добавить, но вклинивается дядя Коля:
— Лучше бы внучке что-нибудь оставила.
«А что бедная женщина, в одиночку поднимавшаяся ребёнка, могла мне оставить?» — задаюсь я вопросом. Но из уважения к памяти Бабуленции, меняю тему:
— А где бабушка Капу похоронили?
— На родине- в Лопуховке! — ответ следует в унисон.
— Только вот кладбища сейчас закрыты, — сокрушённо замечает тётя Оля.
— Мы что-нибудь придумаем! — заверяет дядя Коля.
— Её отпевали?
Брат и сестра переглядываются. Слово берёт тётя Оля:
— Видишь ли, после гибели родных Капа в Бога не верила. А потому раз и навсегда решила… — Следует заминка. — Что её существование подчинено лишь Времени и Случаю.
— Понятно, — бормочу я.
А вечером мы поехали в Лопуховку — на кладбище.
Как и предполагалось, ворота были заперты. Но дядя Коля знал потайную тропку. Уже через несколько минут мы приблизились к цели.
Бабуленция лежала последней в ряду. А дальше раскинулось чистое поле. Отсутствие оградки
— Оградку я у знакомого кузнеца закажу.
Эта участливость окатила горячей волной. Но я молча сглотнула застрявший в горле ком. Да, не научилась я ещё выражать благодарность.
Мы молча постояли у бабушкиного последнего приюта, после чего Оля вручила мне букет искусственных цветов. Я положила их к подножию креста. Но тётя Оля молча сгребла их обратно и принялась втыкать в комковатую земляную насыпь. Дядя Коля, опять легонько коснувшись моего плеча, прошептал:
— Не обращай внимания. Она переживает. И за тебя, и за Каплю.
— Похороны — это ведь затратно, — заметила я, чтобы преодолеть неловкость из-за «Капли».
— Ты не беспокойся насчёт этого, — вступил дядя Коля. — У твоей бабушки имелся счёт в колонии. Она ведь там работала.
— Шила спецодежду, — заметила тётя Оля. — Сумма набежала скромная, но…
— На перевоз тела хватило, — опередил её дядя Коля.
— А в остальном одна добрая душа помогла… — И она со значением посмотрела на брата. Тот потупился. Тётя Оля развивать тему не стала. Не ко времени. И я была благодарна за это. Денег, чтобы рассчитаться с соседями у меня не было. Если только когда удастся продать общежитскую комнатуху…
Деликатный люди! Они, отойдя в сторону покурить, оставили меня у могилы одну.
Я взяла надмогильный портрет Бабуленции. Мрачное, с заострёнными чертами. Ну прям каменный идол с острова Пасхи.
— Бабуленция! Какого чёрта ты померла?
Глава 7
Назад в СССР?
— А что всё-таки за той станцией стоит? — спросила София за ужином и не дожидаясь ответа, сообщила: — Мне видится аллюзия на закрытое советское общество.
«Как в тебя, однако, СССР въелся!» — подумал Гумер, но озвучил другое:
— Не думаю, что молодого человека, рождённого при капитализме….-окончание фразы утонуло в чашке с кофе.
— А если это образ смерти?
— А вот это ближе к истине, — кивнул супруг с выражением подчёркнутой серьёзности.
Обоих одновременно посетила мысль: с чего бы их Лука вдруг задумался о смерти… — Здесь они тоже синхронно отмахнулись от догадки.
— Но сейчас меня беспокоит другое, продолжила она, подавшись к мужу и лбом коснувшись его лба- жест, означавший доверительность и одновременно противостояние. — Наша мама-Нора.
— Что-то со здоровьем?
В ответ София протянула мужу большой почтовый конверт, а тот сразу обратил внимание на обратный адрес: город Мирный- и далее крайне неразборчиво. После чего извлёк содержимое конверта- несколько листов печатного текста.