Поцелуй гадюки

Смедман Лиза

Арвин приблизился осторожно, сжимая в руке кинжал, и остановился, немного не дойдя до брыкающихся ног сатира. Не сводя глаз с поваленного на землю существа, он активировал силу, позволяющую прочесть мысли беглеца.

– Кто ты, – запыхавшимся голосом произнёс псион, когда струйка серебристых искорок вырвалась со лба, знаменуя действие силы. Молодой мужчина повернул кинжал так, чтобы на нём отразился дневной свет. – Ты работаешь на Сибил?

Уши сатира дёрнулись. Он мотнул головой.

– Оставь меня, вор. У меня нет драгоценностей – ни единого камешка.

За

словами слышалось полное паники эхо: его мысли. Они были выражены на его родном языке, однако Арвин слышал их так, будто они были на Общем.Что он сделал с Нанет? Если он причинил ей вред…

– Сибил, – настойчиво повторил Арвин. – Отродье. Ты работаешь на Сибил?

На кого? Сатир боролся с опутывающими его верёвками и пытался подняться на ноги, но споткнулся и упал снова. Его мысли были хаотичными и наскакивали одна на другую. Что за игру он ведёт? Что ему от меня нужно?

Арвин со вздохом заставил кинжал исчезнуть из перчатки.

– Кажется, я ошибся, – сказал он сатиру. – Я думал, ты вор.

Сатир бросил попытки высвободиться.

– Так это не ты тот разбойник, ворвавшийся в дом Нанет? Тогда кто он?

Арвин помотал головой.

– Я пришёл спросить у Нанет совета, – сказал он, отвечая на мысленный вопрос сатира. – Я увидел, что дверь открыта, а в доме хаос.

Сатир облегчённо ахнул. Так вот, что он здесь делает. Его женщина носит ребёнка.

Арвин сел на колени рядом с сатиром, и резко дёрнул обезьяний кулак. Он повторил командное слово, и магические пряди тут же размотались с ног сатира и спутались обратно в обезьяний кулак.

Волшебник, подумал сатир. Их тут как шипов в ежевичных зарослях.

– А ты зачем пришёл к Нанет? – спросил Арвин, протягивая руку, чтобы помочь сатиру. – Твоя женщина тоже беременна?

В глазах существа появилось тревожное выражение. Самка, подумал он. Ей нехорошо. Если Нанет не придёт к ней, она может потерять ребёнка.

– Да, – ответило существо вслух.

Арвину едва удалось удержать себя, чтобы не встрепенуться. Сатир размышлял на своём языке, однако псионическая сила позволяла Арвину понимать нюансы каждого слова. Он сказал «самка», не «женщина». По отношению к своей расе он слово «самка» бы не употребил. Значит, он думал о женщине, принадлежавшей к другой расе.

О Глисене?

– Есть осложнения с родами? – закинул удочку Арвин. – Поэтому ты пришёл позвать Нанет?

Существо кивнуло.

– Возможно, я смогу помочь. Когда у меня родился первенец, я помогал повитухе. Я знаю некоторые целебные заклинания – при помощи них я облегчал страдания жене, – он замолчал, сделав вид, будто о чём-то задумался. – Конечно, моя жена человек…

А вдруг он поможет? размышлял сатир. Он может знать заклинание,

которое снимает жар у человеческого существа.

Арвин почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Сатир и вправду имел в виду Глисену. Псион был в этом уверен.

Некоторое время сатир раздумывал над предложением Арвина, но всё же решил отказаться.

– Повитуха будет надёжнее, – ответил он. – Ты не знаешь, где она может быть?

– Хотел бы знать, – признался Арвин. – Но если всё же найду, куда мне её прислать? Где та женщина, которой нужна помочь?

В голове сатира мелькнула мысль – картинка хижины, построенной из переплетённых ветвей, замазанных глиной. Вымощенная корой крыша была покрыта ветвями ежевики. Хижина стояла у дерева в окутанном снегом лесу.

– Твой лес далеко отсюда? – спросил Арвин.

– Почему ты спрашиваешь? – насторожился сатир.

– Ну, полагаю, ты живёшь в лесу, – поспешно добавил Арвин, сознавая, что едва не выдал себя. – Я лишь знаю, что здесь, в Ормпетарре, у тебя есть дом. Если у твоей женщины жар, ясное дело, что ты пойдёшь искать ближайшую повитуху, которая…

Сатир сузил глаза. Я не говорил, что у самки жар.

В распоряжении Арвина была лишь доля секунды, чтобы среагировать, когда сатир неожиданно вскочил и ринулся вперёд – псион едва успел дёрнуться в сторону, когда рога врезались ему в лоб. Перед глазами заплясали искры, во лбу вспыхнула боль, и Арвин упал на спину. Оглушённый и ошарашенный псион смутно слышал удаляющийся топот сатира. Он перевернулся на живот и вжался лицом в снег. Холод слегка приободрил его, немного уняв жалящую боль. Но когда он сел, то почувствовал головокружение. Переулок плыл перед глазами. К тому времени, когда ему удалось с трудом подняться на ноги, след сатира давно простыл. Арвин стоял, опираясь одной рукой о стену, другой держась за раскалывающуюся голову. Уже второй раз за день он ошибся в отношении тех, с кем пришлось иметь дело.

На снегу у ног валялся обезьяний кулак. Псион поднял его, отряхнул и убрал обратно в карман. Пальцы нащупали маленький твёрдый предмет: лазурит, бережно заткнутый в секретной складке. Он подумал, не обратиться ли за советом к Танджу, но и так догадывался, что может сказать ему старик. Непременно он посоветует при помощи дордже выследить сатира – и тогда Арвину ничего не останется, как признаться, что магический предмет сломан. Не исключено, что, услышав это, Танджу решит отправиться в Сеспеч, чтобы лично заняться поисками баронской дочери. И тогда Арвин потеряет работу.

Однако вероятность спасти ситуацию ещё оставалась. Если найти и допросить сатира, Арвин может узнать, где находится Глисена.

Коснувшись камня на лбу, он вызвал мысленный образ Крушилы. Через мгновение образ обрёл чёткость; мужчина стоял, склонившись над столом, рявкая приказы и тыча пальцем во что-то, расстеленное на столе. Он вздрогнул, когда услышал голос Арвина, прервавший тираду правителя.

Послание позволяло передавать только несколько слов. Псион подбирал их с особой тщательностью: