Поцелуй гадюки

Смедман Лиза

Если бы дордже, которое Танджу дал Арвину, не сломалось, найти сатира было бы куда проще, подумал псион. А без него ему придётся теперь полагаться лишь на собственные, ограниченные силы. Единственная сила, от которой мог быть какой-то толк, это та, которая могла дать ему подсказку в том, верный ли он выбрал курс или нет. Воспользовавшись ею, псион мог решить, в какой именно части города лучше искать сатира. Однако подсказки не всегда были точными, а сила могла быть задействована всего несколько раз за день. Сейчас было утро, медитация была позади – и барон ожидал от псиона самого что ни на есть чуда.

Живот

недовольно заурчал, напоминая, что его хозяин давно не ел. Надо было одеться и пойти перекусить. Он взял с вешалки пояс, прихватил лежащие на ней два учебных деревянных меча и пристегнул по бокам, прилаживая пояс так, чтобы кинжал плотно прилегал в пояснице. Его штаны и рубашка висели на потрёпанной деревянной стойке в форме человеческого манекена, служившего мишенью; рядом на полу стояли ботинки. Одевшись, он подошёл к столу с чаном холодной воды. Он поплескал водой на волосы, прилизывая их рукой и убирая с глаз. Псион сжал левую кисть – обрубленный мизинец всегда болел на холоде – затем натянул магическую перчатку. Желая убедиться, что у него всё ещё получается, он вынул кинжал, закрыл глаза, резко развернулся и метнул оружие, полагаясь на пространственное восприятие. Услышав глухой стук и скрип, он открыл глаза. Рука столба-мишени медленно вращалась, в центре маленького круглого щита, прикреплённого к её краю, прочно торчал кинжал. Арвин улыбнулся.

Сверху раздались аплодисменты. Подняв голову, Арвин увидел барона на верхней галерее, проходившей по периметру учебного зала. Он вошёл бесшумно, его шаги приглушил толстый ковёр. Арвин спрашивал себя, как долго он стоял здесь. Правитель переоделся в свежую одежду, однако под глазами виднелись мешки; он так и не спал. На боку висел меч, на голову надет шлем. Фиолетовый плюмаж раскачивался в такт шагов правителя, когда он начал спускаться на нижний этаж учебного зала.

– Нашли сатира, – заявил Крушила.

– Прекрасно! – облегчённо воскликнул Арвин. – Если мы зададим правильные вопросы, его мысли подскажут нам, где… – псион с запозданием заметил, что губы барона плотно сжаты в угрюмую линию. – Что такое?

– Получив твоё послание прошлой ночью, я приказал закрыть городские ворота. Жрецы начали прочёсывать Ормпетарр квартал за кварталом; и вскоре их заклинания выявили сатира. Он забрался на городскую стену. Один из моих солдат погнался за ним. Сатир соскользнул вниз и разбился насмерть.

– Плохо дело, – сказал Арвин.

– Да. Солдат уже наказан.

Заслышав мрачные нотки в голосе барона, Арвин съёжился, радуясь тому, что сатир погиб не по его вине. Он не хотел спрашивать, что сделали с неудачливым солдатом, но воображение итак уже нарисовало весьма впечатляющую картину.

Барон подошёл к манекену и вытащил кинжал Арвина.

– Ты отдохнул и восстановил магию.

Фраза прозвучала скорее как утверждение, нежели вопрос.

Арвин кивнул, стараясь придать движению уверенность.

– Что намерен делать теперь?

Арвин и сам хотел бы знать.

Даже если бы дордже был цел, он бы не смог вычислить Глисену. То, что скрывало её от волшебства и жреческой магии, наверняка скрыло бы и от псионики. Однако кое-кто магией скрыт не был.

– Я собираюсь нанести визит послу Экстаминосу, – ответил Арвин.

Барон нахмурился.

– На кой?

– Возможно, Сибил планирует использовать ребёнка в

качестве орудия шантажа, чтобы заставить Дметрио подчинялся её приказам, – пояснил Арвин. – Возможно, уже были предъявлены кое-какие требования. Если это так, и если они исходят от Нанет, найти её мы можем при помощи Дметрио. А через него и Глисену.

– Превосходно, – сказал барон. – Тогда не будем медлить. Если он не скажет нам того, чего мы хотим…

– А вот этого делать не стоит, господин Крушила, – сказал Арвин с осторожностью в голосе. – Ваше присутствие может… взволновать посла. А взволнованный разум хуже поддаётся псионике. Лучшего результата мы сможем добиться, если я встречусь с ним наедине.

Барон вертел в руках кинжал Арвина, обдумывая сказанное.

– Это твоя магия разума позволяет тебе попадать в цель с закрытыми глазами, – спросил он, проверяя баланс оружия, – или магия кинжала?

– Ни то, ни другое, – ответил псион, удивлённый сменой темы. – Я занимаюсь плетением сетей и верёвок с шестилетнего возраста. Это даёт пальцам ловкость – учишься быстро обращаться с ножом. Остальное – тренировка.

Правитель вернул ему кинжал.

– Да сделает Хельм так, чтобы вопросы, которые ты задашь послу, тоже достигнут своей цели.

Арвин нервно расхаживал по залу приёма, раздражённый от того, что пришлось ждать всё утро. Рабы Дметрио принесли ему вино и еду – красных жареных жуков размером с кулак, приправленных травами – однако Арвин отказался от деликатеса юань-ти. Чувство голода притупилось ещё во дворце, к тому же сейчас ему было не до еды. Он отказался и от гладкого каменного ложа, на которое предложили ему прилечь рабы, и вместо этого расхаживал взад-вперёд по кафельному полу, поглядывая на запертую дверь комнаты отдыха. Наконец дверь открылась, и оттуда вышел раб. Под тяжестью кувшина с маслом, который он держал на своих плечах, его согнуло едва ли не пополам. Арвин шагнул к двери.

– Погоди, – вскричал раб сквозь шарф, которым был обвязан его рот. – Там осссра. Тебе туда нельзя.

– Слишком поздно, – пробормотал Арвин, отпихнув раба в сторону. – Я уже вошёл.

Воздух в комнате был наполнен плотным и густым дымом, несущим аромат мятного чая, жжёного мха и горящих опилок. Запах хлынул в ноздри Арвина, словно тот получил пощёчину, в носу засвербило. Когда он сделал вдох, комната поплыла перед глазами, ноги задрожали. Он пошатнулся, хватаясь за ближайшую из колонн, поддерживающих сводчатый потолок. Он прилип к колонне, тряся головой и пытаясь оправиться от головокружения.

Хриплый смешок помог ему сосредоточить сознание. По-прежнему обнимая колонну, он повернулся на звук.

В нескольких шагах от него на полу в мелком бассейне лежал Дметрио Экстаминос. Он был обнажён, чешуйчатое тело свёрнуто в кольца; чешуйки блестели от масла, заполнявшего бассейн. Верхний торс юань-ти был приподнят и выгнут назад на змеиный манер. Он уставил на Арвина расширенные щелеобразные зрачки, полные апатии; тёмные волосы были зализаны назад, обнажая высокий лоб. Изо рта выстрелил раздвоенный язык, пробуя на вкус задымлённый воздух.