Поцелуй гадюки
Шрифт:
– А, – произнёс он, – верёвочный агент. Это вправду ты, или это часть моего сна?
Бассейн был окружён полудюжиной горшков с приоткрытыми крышками, из-под которых медленно струился дым, застилавший взгляд Арвина. Он завороженно наблюдал, как к потолку поднимались янтарные клубы. Лишь когда он услышал шуршание чешуек Дметрио, поднявшегося в сидячую позу, ему удалось оторвать взгляд от дыма. Он резко потряс головой, пытаясь сосредоточиться. Дым, подумал он. Надо было прислушаться к предупреждению раба. Он попытался задействовать силу, позволяющую ему подслушивать мысли Дметрио, но его собственные
– Посол Экстаминос, – произнёс он сиплым голосом, медленно выговаривая слова. – Глисена в опасности. Её ребёнок…
– Какой ребёнок?
– Которого вы зачали, – продолжил Арвин. – Повитуха, она… – он замолчал и медленно моргнул. Что он там хотел спросить?
– Глисена беременна? – удивился Дметрио. С губ сорвался шипящий смех.
Арвин попытался потрясти пальцем в сторону посла, но едва не упал.
– Она исчезла, – выговорил он. – Её похитили.
– И? – Дметрио свернулся в новую позу, оставляя своими чешуйками глянцевитые полоски на кафельных краях бассейна.
– Вы знаете, где она?
Дметрио медленно выгнул шею, по щеке скатилась масляная струйка.
– Не знаю. И не хочу знать.
– Но у неё ребёнок. Ваш ребёнок, – возразил Арвин. – Она может умереть.
– Человеческие женщины то и дело умирают во время родов, – сказал Дметрио. – Живорождение – вообще гиблое дело. Вынашивать яйца куда эффективнее, – он перевернулся на полу, покрывая маслом свои чешуйки. – Глисена мне надоела. Я буду рад от неё отделаться.
Арвин отпустил колонну. Он хотел сделать шаг в сторону Дметрио, но отшатнулся назад.
– Но ребёнок, – произнёс он. – Вы должны заботиться о… – Его разум блуждал. Сосредотачиваться на мыслях становилось всё труднее. Они были похожи на жуков, пойманных в банку и пытающихся выбраться. Дым… Его взгляд снова устремился к потолку. Усилием воли он попытался взять себя в руки. – Но ребёнок, – повторил псион. – Разве вы не возьмёте его… с собой?
Дметрио издал громкий шипящий смешок.
– Зачем мне это?
– Потому что этот ребёнок ваш. Нельзя просто взять и бросить…
Дметрио махнул рукой. Сзади кто-то схватил Арвина за руки – оба в броне и шлемах, напоминающих раздутый капюшон кобры.
– Рилис? – удивился Арвин, разглядывая стражей сквозь дым.
Однако Рилиса среди них не было. Они выволокли псиона из комнаты отдыха. Слуга – тот самый, кто выносил оттуда кувшин с маслом – запер дверь. Арвин сообразил, что его тащат через зал приёма, затем по коридору, и, наконец, на улицу, на покрытый снегом пандус. Его ноги волочились по снегу, оставляя за собой две непрерывных дорожки. Он зачарованно уставился на них. Они напомнили ему змеиные следы. Если он начинал двигать ступнями из стороны в сторону, линии становились волнистыми, извивались…
Ворота со скрипом открылись, и один из стражников поставил его на ноги. Затем псион поплыл по воздуху. Хотя, нет, не поплыл… его швырнуло. Швырнуло мощным толчком стражника. Он приземлился на спину, упав на заснеженную мостовую. Мимо проплывали силуэты людей, медленно удаляясь от места, где он лежал. Псион перевёл завороженный взгляд на небо, откуда мягко падали снежные
Нет, это была не снежинка. Это было лицо женщины, смотревшей на него сверху вниз. Тёмные глаза, широкие скулы и чёрные волнистые волосы, тянущиеся к нему, словно змеи.
Сердце заколотилось. Арвин попытался отползти прочь, подальше от змей. Затем он заметил притаившуюся за ними лягушку. Мысль о лягушке, сидящей на мочке женского уха, показалась ему настолько нелепой, что заставила засмеяться. Но вместо смеха с губ сорвалось лишь кваканье.
– Вин? – спросила женщина. – Ты в порядке?
Несколько мгновений Арвин мутным взором осматривал Кэррелл, следуя глазами за изгибом её губ. Он попытался поднять руку, чтобы коснуться их, но рука в бессилии рухнула вниз, упав на снег над его головой. Ему надо было что-то сказать ей – что он надышался какой-то гадости под названием осссра – но губы не слушались.
– Сссрааа, – вместо этого выговорил он.
Кэррелл наклонилась и подняла упавшую на снег руку.
– Вин, – произнесла она тихим серьёзным голосом. – Я помогу тебе. Пожалуйста, попробуй встать.
Его рука опиралась на её плечо, ноги волочились, шаркая по снегу. Она вела его по улице, а он еле передвигал ногами, уставившись на оставляемые ступнями следы, не обращая внимания на разглядывающих их прохожих. Так много следов на снегу… но все человечьи, и ни одного от раздвоенного копыта сатира.
К чему всё это, он сообразить не мог.
Арвин поднялся в сидячее положение и потёр голову. Разум снова принадлежал ему, но голова раскалывалась, в теле ощущалась слабость; трудно было координировать движения. Он двигался медленно, спустив с постели сначала одну ногу, затем другую. Когда он встал, ноги дрожали. Из одежды на нём были одни штаны и плетёный браслет на правом запястье. И – он коснулся висящего на шее кристалла – теперь уже исчерпавшего свою силу камня, когда-то подаренного ему матерью.
Он находился в маленькой, скромно обставленной комнате с одним окном. Сквозь ставни он видел, что находится на третьем этаже. Снегопад уже прекратился. Было темно, отовсюду по городу разносился звук рожка, призывавшего к вечерней молитве. Должно быть, какое-то время он находился без сознания.
Убранство комнаты включало кровать, узкий гардероб, стоявший возле камина, деревянный стол и стул. Молодой мужчина с облегчением увидел свой пояс, висящий на спинке стула, из ножен торчала рукоятка кинжала. Волшебная перчатка лежала на столе, рядом с рисунком, изображающем его спящее лицо, нарисованное углём на холсте. Сходство было поразительным; наверняка это работа Кэррелл. В жаровне потрескивал огонь; перед камином на решётке была развешена его сырая одежда, из которой исходили тонкие струйки пара. Откуда-то снизу донёсся шум – разноголосый гомон, звук струнного инструмента и звон посуды. Арвин уловил аромат еды, аппетитную смесь рагу и печёного хлеба. В животе заурчало.