Поцелуй горца
Шрифт:
Животное было удивительно красивым, девушка не могла не обратить внимания на бархатный нос и выразительные глаза, но в комплекте прилагались еще и жесткие копыта, огромные зубы и — ой! — длинный хвост, который больно хлестал Гвен всякий раз, когда она подходила слишком близко.
— Лошадка, лошадка, лошадка, иди сюда, моя хорошая, — бормотала Гвен, опасливо протягивая руку к уздечке.
Хорошая лошадка издала свистящий звук и потянулась мордой к ее руке. Храбрости хватило ровно до тех пор, пока крепкие белые зубы не приблизились к
Хлоп! Опять чертов хвост.
Друстан изумленно наблюдал за представлением.
— Ты что, никогда раньше не видела коней? Они не откликаются на «лошадку», они даже не знают, что они лошади. А ты ведешь себя, как глупый охотник в лесу: «Мишка-мишка, выходи, я хочу тебя зажарить».
Гвен раздосадовано обернулась и развела руками.
— Конечно же, я видела лошадей. — Она нахмурилась и тихо уточнила: — В книге. И не смей надо мной смеяться, вспомни себя во время первой встречи с машиной.
— Машиной?
— В моем времени есть… повозки, которым не нужны лошади, чтобы двигаться.
Друстан фыркнул, явно не веря ни единому ее слову.
— Значит, ты никогда не ездила верхом, — сухо отметил он, взлетая в седло.
Гвен невольно залюбовалась этим движением: гибким, сильным, уверенным, мужественным в w-ной степени.
Она внезапно разозлилась.
— Позер.
Друстан лениво улыбнулся.
— Не слышал раньше этого слова, но что-то мне подсказывает, что это был не комплимент.
— Оно означает надменного и самодовольного типа, который хвастается своими умениями.
— Чем могу, тем и хвастаюсь. — Он посмотрел на ее губы, погладил взглядом грудь и отвернулся.
— Я все видела. Не смей на меня так смотреть. Ты помолвлен, — глухо напомнила Гвен, понимая, что ненавидит Аню Эллиот всеми фибрами души.
— Да, но пока я не женат, — буркнул горец себе под нос, разглядывая девушку из-под нахмуренных бровей.
— А вот это жалкая отговорка.
Он пожал плечами.
— Зато типично мужская.
Друстан не собирался обсуждать с ней свои чувства. Именно чувства, а не простое желание так беспокоили его. Он решил хранить целомудрие в оставшиеся до свадьбы недели и не допускал мысли о том, чтобы отменить свадьбу. И все же эта девчонка не шла у него из головы.
Но он силен. Он сможет противостоять ей… и себе. Осталось это доказать. Друстан улыбнулся.
«Что он задумал?» — размышляла Гвен. Она понимала, что Друстан ей не поверил, и слышала его разговор с Дугом до того, как он заметил ее в Грейтхолле. Друстан говорил, что отвезет ее в деревню и посмотрит, не опознают ли ее там.
— Я могу идти пешком, — предложила Гвен.
— Весь день? — Он пожал плечами. — Ну, если тебе не терпится пройти двадцать фарлонгов…
Горец не стал продолжать, развернул коня и пустил его шагом. Гвен последовала за ним, что-то бормоча.
«Ха! — ехидно подумала она. — Он явно решил, будто я не знаю,
Друстан остановил коня и посмотрел ей в глаза. Его взгляд расшифровывался просто: последний шанс. Гвен заслонилась ладонью от солнца и поморщилась в ответ. На нем были кожаные штаны, плотно обтягивающие мощные бедра, полотняная рубашка, перевязь с оружием и кожаные сапоги. Есть что-то невыразимо притягательное в мускулистых мужчинах, затянутых в кожу. Темные волосы Друстана свободно спадали на плечи, а взгляд был ей слишком хорошо знаком — взгляд хищника, подобравшегося перед прыжком на добычу. Гормоны Гвен отвечали на этот взгляд вполне определенным образом. Она запретила себе думать о том, что скрывалось под кожаными штанами. Хватит, она прекрасно все знает. Из личного опыта. Потому что касалась его. Потому что ее невероятно тянуло прикоснуться к нему снова…
Гвен вздохнула и убрала челку с лица. Друстан подъехал ближе, и девушка попятилась. Уголок его рта дернулся в издевательской улыбке.
— Значит, ты все-таки чего-то боишься, Гвен Кэссиди.
Она нахмурилась.
— Есть разница между страхом и недостатком знаний. Любой новый опыт вызывает у людей опасение. Я никогда раньше не имела дела с лошадьми, поэтому не умею правильно с ними обращаться. Заметь, пока не умею.
— Тогда вперед, о храбрая моя. — Горец протянул ей руку. — Совершенно ясно, что сама ты в седло не сядешь. Если ты не поедешь со мной, тебе придется идти пешком. И любоваться хвостом моего коня, — добавил он, чтобы позлить ее.
Гвен протянула руку. Друстан удивленно хмыкнул, но обхватил ее запястье и усадил девушку в седло перед собой.
— Спокойнее, — пробормотал он коню.
Или это было адресовано ей? Гвен не знала, кому из них неудобнее.
Друстан поправил ее легкий плащ и обнял за талию. Гвен закрыла глаза, чтобы не показать, как ее тянет к нему. Друстан касался ее. Везде. Его грудь была прижата к ее спине, руки обнимали и поддерживали ее. Их бедра были тесно прижаты. Для полного счастья не хватало одного: чтобы Друстан узнал, вспомнил ее и посмотрел тем взглядом, который она запомнила навсегда.
Может быть, память об этом скрыта в нем и Гвен просто не знает верных слов для того, чтобы эти воспоминания поднялись на поверхность? Такое знание должно быть заложено на клеточном уровне. Возможно, оно забыто, похоронено и кажется туманным сном, но неужели его нельзя разбудить?
Гвен молча наслаждалась контактом с горцем, и до нее не сразу дошло, что ни Друстан, ни его лошадь не двигаются. Его теплое дыхание щекотало ей шею. Повернуться и поцеловать его казалось так просто, так правильно, что Гвен пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не сделать этого.