Поцелуй на удачу

Паркс Адель

Мама поворачивается к папе, падает ему на грудь, теряя контроль, поддаваясь истерике. В отчаянии она разражается слезами и кричит:

– Просто потому, что вы что-то говорите, это не становится правдой!

И я думаю о Ридли. О его руке на внутренней стороне моего бедра. О том, как поднималась и опускалась его грудь от быстрого, возбужденного дыхания, когда мы двигались в унисон. «Я знаю, что делаю, все хорошо».

Я никогда не чувствовала себя более одинокой. Мама права. Просто потому, что ты что-то говоришь, это не становится правдой.

12

Лекси

Вторник, 30-е апреля

Комната забита

разодетыми мужчинами и женщинами. Это маленькое, тесное помещение. Слишком много запахов духов и средств после бритья смешиваются друг с другом. Это одурманивает. Все одаряют меня дежурными, отработанными улыбками, столь мимолетными, что они исчезают до того, как полностью появятся. Мне протягивают руки. Никаких потных ладоней или раздражающе слабых рукопожатий, никто не пытается показать власть, сжав мою руку слишком сильно. Все это очень отточено, эти люди знают, как все делать правильно. Это заставляет меня нервничать больше, а не меньше. Я хочу, чтобы кто-то сделал ошибку. Я ищу глазами зацепки на колготках, незастегнутые ширинки, но, конечно же, их нет.

Наш адвокат – мисс Уолш. Это стройная женщина за тридцать. Она выглядит так, будто ее может унести ветром, но, когда мы с Джейком встретились с ней в день той ужасной пресс-конференции, меня поразили ее быстрый ум и практичный подход. Она сохраняла спокойствие, чем мне понравилась. Она человек, который просто хочет закончить имеющуюся работу. С тех пор, как мы выиграли в лотерею, люди вокруг нас обычно взволнованы – либо восхищаются нами, либо презирают. Приятно для разнообразия встретиться с таким нейтральным отношением.

От лотерейной компании двое людей: Джиллиан и незнакомый мне мужчина.

– Мик Хатч. Мой начальник, – говорит Джиллиан, указывая на него большим пальцем, притворно кривясь, и это дает мне понять, что они испытывают друг к другу симпатию и уважение.

Мужчина за пятьдесят, которому идеально подходит описание «бледный и черствый», представляется:

– Терренс Эллиотт, старый друг семьи Фреда и Дженнифер Хиткотов.

Это их адвокат. Да, и друг семьи тоже. Я познакомилась с ним в прошлом году на вечеринке в честь их двадцатой годовщины свадьбы. Мы несколько минут говорили об адвокатах-стервятниках, но он явно меня не помнит. Все друзья семьи Хиткотов бухгалтеры, юристы, доктора.

В комнате еще трое адвокатов. Все они держатся надменно, самодовольно, это несомненно люди, которые привыкли побеждать. Мистер Пайпер-Данн, мистер Каплин-Хадсон и мисс Чен-Инь представляются адвокатами Патрика и Карлы Пирсонов. Хоть у меня хорошая память на имена, эту троицу я не запоминаю и просто прозываю их Двустволка 1, 2 и 3. Три. Три! У них три адвоката. Это у нас миллионы на счету, но у них три адвоката. Я чувствую себя незащищенной и неподготовленной.

– Вы не против, если я запишу наш разговор? – спрашивает Двустволка 3.

Я смотрю на своего адвоката. Она ободряюще улыбается.

– Лекси, здесь все на добровольной основе. Не забывайте об этом.

– Вы не под арестом, – вставляет Джиллиан. Ее тон намекает, что она шутит, но я округляю глаза. Джиллиан видит мой страх и быстро добавляет:

– Никто не под арестом. Мы просто пытаемся разобраться в ситуации, – она сжимает мою руку.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь не паниковать. Это серьезное разбирательство. Я никогда не нарушала закон, и мне не нравится даже малейшее предположение, что я это сделала. Мне нужно оставаться спокойной и сконцентрированной. Мне бы хотелось быть в одном из моих новых платьев – за эту неделю я купила три, – но с утра я просто надела первое, что попалось под руку: джинсы, футболку, кроссовки. Внезапно я начинаю беспокоиться, является ли мисс Уолш, мой адвокат, на самом деле моим

адвокатом. Ее предоставила нам лотерейная компания. Представляет ли она мои или их интересы? Есть какая-то разница? До пресс-конференции я бы сказала, что нет. Теперь мне ясно, что мир всегда делится на нас и них. Нужно просто понять, кто в какой команде.

Мне нужно собраться, взять все под контроль. Вести себя, как на работе, где я всегда борюсь за обиженных, борюсь за правду и честность. Возможно, я добьюсь справедливости. Только это имеет значение. Они должны мне поверить.

– Ладно, мне нечего скрывать. Я не против, чтобы вы записали разговор.

Все расслабляются. Я дала правильный ответ.

Я знаю, что я не под арестом, но мне есть что терять. Много чего. Люди лживые. Изменчивые. Отчаянные. Это опасно. Лжецы все подрывают. Лжецу нельзя верить, его нельзя узнать. Пытаться это сделать – утомительно. Бессмысленно. Люди поступают плохо, совершают ошибки – это беспокоит меня меньше. До тех пор, пока они признают свои ошибки и неудачи. Если люди признают ошибки, ты, по крайней мере, знаешь, с чем имеешь дело, и можешь попытаться их простить.

Может быть.

Но ложь? Что ж, ложь разрушает реальность и историю. И будущее.

Комната не только маленькая и простая – она еще и слегка грязновата. Совсем не похожа на тот роскошный зал, где мы проводили пресс-конференцию в пятницу. Это место намного больше напоминает комнату, куда я отвожу своих клиентов в Бюро. Функционально. Малобюджетно. Я должна бы чувствовать себя более комфортно в такой знакомой обстановке, но мне кажется, что я сижу не на той стороне стола. Может, всего за десять дней я уже привыкла к лучшему окружению?

Стол шаткий и поцарапанный. Не надписями, а просто от бездумной небрежности или равнодушия. Вокруг него расставлены жесткие стулья, а на нем – пластиковые стаканчики, наполненные водой из кулера в углу. Я не одобряю использование одноразового пластика, но сейчас не время становиться борцом за экологию. У меня потеют ладони. Пересыхает в горле. Я отпиваю глоток воды.

– Итак, что вам от меня нужно?

Джиллиан подбадривающе улыбается:

– Пожалуйста, можете своими словами в подробностях рассказать о вечере субботы, тринадцатого апреля 2019-го? То есть за неделю до выигрыша.

– В ту неделю, когда, как вы заявляете, Пирсоны и Хиткоты вышли из синдиката, – добавляет Двустволка 2. Мне не нравится, что он говорит «заявляете».

– С чего мне начать?

– С чего хотите. Расскажите нам все, что вам кажется значимым. Опишите обстановку, если вам это поможет, – она нажимает кнопку записи на своем телефоне.

Я не знаю, насколько далеко в прошлое уходить. Наша компания дружила много лет, а я верила в магию субботнего вечера еще дольше. А Джейк? Ну, Джейк вообще чуть ли не всегда был со мной. Мы познакомились в университете, где я получала степень по социологии и социальной политике, а он изучал индустриальную экономику. Мне было восемнадцать, а ему – девятнадцать. Мы с ним были «нами» всю мою взрослую жизнь. Я обожаю субботние вечера. Всегда обожала. С подросткового возраста. Для меня они – символ бесчисленных возможностей, свободы. Не то чтобы у меня была бурная молодость, совсем нет. В школе и университете я была неизменно совестливой тихоней. Я училась в будние дни, а по пятничным вечерам подрабатывала няней. По воскресеньям навещала моих бабушку с дедушкой. Именно поэтому я жила ради отдушины, освобождения от обыденности, которые давали мне субботние вечера. Что могло быть лучше домашних вечеринок, где я тискалась с мальчиками и пила сидр со смородиной, пока меня не тошнило или я не совершала глупость? Где я танцевала под Take That и Мерайю Кэри и мечтала о будущем, которое в моем представлении было счастливым, значимым, важным?