Поцелуй ночи
Шрифт:
– Кого? Туман?
Я прочищаю горло.
– Угу. – Кивает парень.
Похоже, он серьезно.
– В каком смысле?
– Ты идешь, а он стелется за тобой. Натурально.
Мои брови ползут вверх.
Я оглядываюсь и смотрю за спину. Ничего. Никакого тумана. Похоже, кто-то тоже сегодня перепил.
Я возвращаю свой взгляд на Бьорна.
– И… что это значит?
Он пожимает плечами.
– Вот бы знать. Я сам впервые в жизни вижу такое.
– Хм. – Озадаченно прикусываю губу.
– А когда я видел тебя
Я невольно сглатываю.
Мои плечи начинают дрожать.
Я смотрю на парня снизу вверх и ощущаю, как подкашиваются мои колени.
– Все было как наяву. – Он дергает головой.
– Ты думаешь, я приходила к тебе во сне? – Осторожно спрашиваю я.
– А ты приходила?
В его взгляде надежда. Или мне кажется?
– Не знаю.
– Мы так близко друг к другу, что я буквально согреваюсь, ощущая идущее от него тепло. – Если что-то во мне и есть такое, то это точно связано с моими снами.
– Расскажи мне.
Бьорн облизывает полные губы. У меня сердце щемит от этого простого движения.
– Я вижу во сне того, о ком думаю. – Признаюсь я, пожимая плечами. – Это продолжается уже несколько лет. Сначала проявлялось как нарушения сна, лунатизм, затем чередовалось бессонницей, а теперь… теперь это просто выматывает. – Набираю полные легкие воздуха.
– Мне кажется, я умею ходить в чужие сны, Бьорн.
Я впервые называю его по имени, и от этого у меня покалывает на языке.
– Мои сны что-то значат. – Продолжаю я. – Иногда мне кажется, что я вижу прошлое, иногда – будущее. Но чаще вообще не понимаю, что вижу. Все так… реально. Как в тот раз, когда я увидела Стину и пошла за ней в лес, а встретила тебя.
– А что говорят твои родные? – Его лицо от напряжения затягивается мелкими паучками-морщинками.
– Тетя Ингрид что-то знает, но оберегает меня, не рассказывает. Иногда я думаю: вдруг моя мать была ведьмой или что-то в этом роде? Вдруг все из-за этого?
– Нет. – Парень мотает головой. – Ты из простой семьи, я наводил о тебе справки сразу, как ты появилась в городе.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
Меня покачивает на ветру.
– Тогда не знаю, что и думать. А зачем ты наводил обо мне справки?
– Мы всегда стараемся узнать как можно больше о каждом, кто приезжает в город. Такова наша обязанность. Мы должны быть уверены, что чужаки не несут угрозу для города и его жителей.
– Ваша… обязанность?
– Да. – Кивает он. – Моя и моей семьи.
– Вы… - У меня пересыхает в горле.
– Таких, как мы, - Бьорн наклоняется к моему уху, - в наших краях называют Дхампири. Тебе знакомо это слово, Нея?
28
Я не произношу ни звука.
«Нет» - качаю головой.
– Сейчас уже никто не говорит так. – Поясняет парень. – А если и произносят это слово, то лишь шепотом. Считается, что таких,
– Дхам-пи-ри? – Повторяю я, пытаясь осознать и почувствовать это древнее труднопроизносимое слово на языке. – И кто вы такие?
Холодный ветер пробирает меня до костей, а поверхность каменного парапета жжет мои пальцы.
– Мы – прирожденные охотники за нежитью. – Говорит он торжественно и печально.
– Эти инстинкты заложены в нашей крови, отравленной древним вампиром еще несколько веков назад.
– Кем, прости?
– Это трудно понять, знаю. – Бьорн хмурится. Так, будто сам до конца не осознает глубину и важность своего признания.
– Поверь, мне тоже не было радостно узнать об этом в юности, когда впервые проявились и начали усиливаться мои способности.
– Что ты там сказал про вампира?
– Когда-то давно женщину из нашего рода силой взял древний вампир. От этого союза родился первый полукровка. Он обладал нечеловеческой силой, ловкостью и гибкостью, а также хорошо видел в темноте. Зачатый от вампира, но сохранивший человеческий облик, первый дхампири не отбрасывал тень и потому стал чужим среди людей. Его боялись и сторонились. Свыкнувшись со своей природой и совладав со своими особенностями, он посвятил всю оставшуюся жизнь битве против нежити - в отместку за мать, отдавшую свою жизнь в родах. Далее его заветы передавались из поколения в поколение в нашей семье.
– То есть, это был твой предок?
– Да.
– И вы типа вампиры? – Я с опаской кошусь на него.
– Вы пьете кровь?
– Нет. – Хельвин слегка теряется.
– Дхампири не нуждаются в крови. Мы – живые, теплокровные и можем иметь потомство. Хоть это и сопряжено с… тяжелыми страданиями.
– Какого рода?
– Женщина, дающая жизнь дхампири, умирает во время родов. – Он сутулится и прячет взгляд.
– Поэтому я никогда не знал своей матери, а моя сестра никогда не знала своей. Мать моего отца и мать моего брата – тоже погибли, подарив им жизнь. То же самое было с моей бабушкой и прабабушкой. И так далее.
Тучи на небе наливаются чернотой, пожирая тускнеющий диск луны.
– Но это ужасно! – Восклицаю я, поворачиваясь и глядя на него в упор.
– Верно. – Подтверждает Бьорн с горечью.
– Ген силы и ярости передается лишь по мужской линии. Все женщины нашего рода слабы здоровьем от рождения и не могут иметь детей. Как и моя сестра Катарина – она немая.
Я вспоминаю: Сара говорила о Кайе, что та уже полгода находится в коме, но не решаюсь спросить его об этом. Парень только начал мне открываться: боюсь, если ковырнуть глубже, то его душу до краев затопит кровью.