Поцелуй ночи
Шрифт:
– То есть… - Мне приходится собраться с мыслями. – Твой отец женился на твоей матери, зная, что, родив ему наследника, она умрет?
– Да.
И пережив ее смерть, он женился снова – так родилась Катарина. Еще одна жизнь – еще одна смерть. Чудовищно несправедливо.
– А знала ли она, что ее ждет?
– Это мне неизвестно. – Отвечает Бьорн приглушенно.
– Но мой дядя по той же самой причине стал священнослужителем и отказался от плотских отношений: ему претит сама мысль о том, что он может стать виновником чьей-то смерти.
– Теперь
– Да, это не случайно. Мы выбираем свой путь так, чтобы постоянно быть в курсе происходящего в городе и держать руку на пульсе. – Он слабо улыбается.
– Реннвинд – настоящая энергетическая воронка, куда вечно лезет всякая нежить, чтобы подпитаться и стать сильнее. Кто-то должен охранять границы города, иначе ситуация выйдет из-под контроля.
Я дрожу, впиваясь пальцами в каменное ограждение.
– А нежить это… кто? Вампиры, оборотни, зомби? Призраки?
– И то, и другое. – Парень потирает рукой шею.
– Призраки, по сути, безвредны. Это эхо чьих-то душ, бестелесные создания, мятущиеся души. Я – единственный из рода, кто видит их.
– Серьезно?
Теперь мне многое становится понятнее.
– Да. – Он кивает.
– И как ты их видишь?
Меня охватывает волнение.
– Иногда просто вижу дымку, а иногда более отчетливые силуэты и даже раны на их теле. – Его голос хрипит и срывается.
– Бывает, неупокоенная душа обращается ко мне, чтобы показать что-то – например, своего убийцу. Они не говорят, но могут повести за собой: так я несколько раз помогал отцу раскрыть преступления, совершенные в Реннвинде.
– А ты их не боишься?
– Кого? Призраков? Нет. Они не могут физически ранить живого человека. – Бьорн издает горький смешок.
– А вот предметы могут: если призрак сердится, что его игнорируют, он может создавать в пространстве энергетические вибрационные узлы, которые заставляют двигаться предметы. Так одна старушка в прошлом году чуть не зашибла меня упавшим с подоконника цветочным горшком: ей очень хотелось показать мне паренька, который ее ограбил и довел до инфаркта.
– Не представляю, каково это. – Искренне говорю я.
– Это еще что. Вот недавно я начал видеть бодекхов. – Тяжело вздыхает он.
– Это предвестники смерти. Они кружат над человеком, которого в скором времени ожидает гибель.
– Так было со Стиной?
– Верно. – Хельвин расправляет сильные плечи и выпрямляется.
– Я пытался предупредить ее, не раскрывая деталей, но девчонка восприняла все в шутку. Думала, я подкатываю к ней таким образом.
– А потом… - Я вспоминаю, как Бьорн выбежал из зала после игры. – Потом ты увидел ее призрак? Да?
– Да. И сразу понял, что девушка мертва.
– Так мы с тобой вместе очутились в лесу… Значит, ты пошел туда за ней?
– Точно. – Его голос звучит будто по-дружески.
– А ты потому, что видела ее во сне?
– Да. – Я позволяю себе несмело улыбнуться, глядя ему в глаза.
– Кстати. Если ты видишь предзнаменования смерти… как они?..
– Бодекхи.
– Ага. Если ты их видишь, то… что насчет меня? – Я провожу ладонью по воздуху возле своих плеч.
– Нет,
– Но еще в первый день, там, возле школы, когда мы столкнулись, я был поражен: этот туман, стелящийся вокруг тебя – такое я видел впервые. А потом, когда мы с тобой столкнулись в холле у раздевалок, я… я ощутил идущий от тебя холод.
– Холод?
Мурашки захватывают все мое тело.
– Да. – Бьорн придвигается ближе, словно для того, чтобы убедиться в собственной правоте.
– Дело в том, что от призраков никогда не идет холод. – Он медленно поднимает руку, кладет на мое плечо и ведет вниз по руке до запястья.
– Если становится холодно, то это какое-то потустороннее зло. – Сжимает пальцами мое запястье.
– Обычно таким холодом веет от нежити другого рода – от опасных живых мертвецов, восставших из могил и терроризирующих все живое: от заложных покойников, исполненных злобы и утративших человеческий облик, от возвращенных к жизни демонических сущностей, от вампиров, мортов, русалок и прочих. – Его пальцы скользят по моей ладони, обжигая теплом.
– От тех, с кем нам суждено бороться по праву рождения.
Моя рука выскальзывает из его руки и безвольно падает вниз. Бьорн замирает, продолжая сверлить ее взглядом.
– А может такое быть из-за проклятия? – С трудом удерживаясь на ватных ногах, бормочу я.
Он поднимает на меня взгляд.
– Не знаю.
Его глаза поблескивают, отражая тлеющий свет луны. В этот момент они еще красивее, чем были днем. В них хаос, приправленный огнем.
– Мне выпала карта смерти. – Хрипло произношу я. – И мать Сары сказала, что кто-то наложил на меня проклятие.
– Анна?
Киваю.
– Не знаю, стоит ли воспринимать ее слова всерьез. Месяц назад я не верила ни в пророчества, ни в призраков и ни в колдовство.
Бьорн стискивает зубы.
– Мой отец называет ее сильным оракулом и иногда советуется с ней в том, что касается происходящих на территории округа дел.
– Значит, верить стоит. – Сникаю я.
– Значит, стоит попробовать разобраться во всем этом, Нея. – Парень делает шаг и придвигается почти вплотную.
– Если ты узнаешь, кто и зачем наслал на тебя это проклятье, мы живо вытрясем душу из этого мерзавца. Это я тебе обещаю.
Мое сердце в груди вибрирует так сильно, что я начинаю переживать – вдруг он это почувствует.
– Спасибо.
– Черная магия строго запрещена в этих землях. И те, кто продолжает ею заниматься, получают суровое наказание.
Его губы так близко, что у меня не получается не смотреть на них. Перед глазами плывет.
– А ты… ты уже убивал кого-то? Я имею в виду нежить…
– Нет. Я еще не прошел обряд посвящения. – Отвечает Бьорн.
– Мои отец и дядя владеют знаниями, которые Хельвины передают из поколения в поколение: как правильно выслеживать врагов, кого и как убивать и даже как хоронить. Я обрету доступ к ним только после инициации. Это чистая формальность, ведь мои силы сейчас на пике. Но отец хочет, чтобы я сначала научился контролировать свои способности, а у меня с этим…