Поцелуй ночи

Сокол Елена

– О, есть древний способ. – Она всплескивает руками, объясняя. – Охотники берут длинную катушку с веревкой, на которую нанизаны красные флажки, и разматывают эту веревку по широкому периметру, постепенно окружая волков и загоняя внутрь. Обычная веревка, но звери боятся выйти за ее границы! Дело даже не в цвете – волка пугает человеческий запах. Ни один из стаи не решает переступить через барьер, они ищут брешь в окружении, находят… - Тетя хлопает в ладоши. – И вот там-то их и поджидают охотники с ружьями!

– Волки боятся флажков?

–

Только волки. Они очень осторожны. – Усмехается она. – Другим животным такие фокусы по боку.

– Интересно.

– Так ты, выходит, крепко подружилась с этой Сарой? – Вдруг интересуется Ингрид.

– Мне интересно с ней. – Подтверждаю я.

– Тогда не ходи к ней, пока не отловят хищника, ладно? Ее семья живет в опасном месте – кругом лес, и даже помощи попросить не у кого. – Ингрид целует меня в лоб, наклоняется к уху и шепчет: - Ладно, мне пора возвращаться на кухню. Вентиляция сама себя не почистит, нужно обработать этого мастеришку, как следует.

– Хорошо. А я пока прилягу.

Поднимаюсь в комнату, переодеваюсь и падаю на постель. Долго лежу, глядя в потолок, и вдыхая сырость, которой пропитан воздух. А затем вскакиваю и отправляюсь на чердак.

Кажется, тетя упоминала, что отнесла туда все ненужные бабушкины вещи. Очень быстро нахожу, что искала – старое круглое зеркало в металлической раме с завитками. Мне даже не приходится разгребать кучи хлама – оно стоит прямо возле стены у входа.

Я спускаю его к себе в комнату, беру тряпочку и старательно оттираю пыль с его поверхности. Почти как новое, только по краям покрыто мелкой темной крошкой - от старости.

Я встаю на кровать и вешаю его на место картины в изголовье. Если этот трюк помог Саре, то поможет и мне. Теперь можно не бояться того, что во сне ко мне явится эта нечисть с когтями.

Сделав домашние задания, я беру с полки одну из книг с выцветшим корешком. «Путешествие Нильса с дикими гусями» Лагерлеф – как мило. Наверное, мама читала ее в детстве.

Я открываю книгу. Провожу пальцами по пожелтевшим страницам, отгибаю загнутые уголки страничек, внимательно рассматриваю карандашные пометки на полях. Похоже, это была настольная книга Карин. Вероятно, по ней она впервые училась читать.

Это было так давно, но все в этой комнате до сих пор дышит ею.

Я ложусь на постель, открываю книгу и принимаюсь за чтение. Улыбка не сходит с моего лица. Я помню каждый момент, все реплики героев, каждую картинку – будто видела ее когда-то раньше. Наверное, Ингрид читала мне когда-то в детстве любимую историю мамы.

Я кладу книжку на грудь и закрываю глаза. Сон окутывает меня стремительнее, чем бурный поток горной реки.

– Уж не собираетесь ли вы, уважаемая Акка, вступить в бой с серыми крысами? – усмехнулся аист.

Я внимательно вожу глазам по картинкам, а женщина продолжает зачитывать мне строчки из книги:

– Нет,

но у меня в стае есть один храбрый воин, который справится со всеми крысами, сколько бы их ни было!

У женщины длинные темные волосы, и от нее приятно пахнет сладостями и выпечкой.

– Нельзя ли посмотреть на этого силача?

Я вижу свои ручки – маленькие, пухлые. А у женщины, которая перелистывает страницы, пальцы длинные и изящные. Я хочу посмотреть ей в лицо, но оно занавешено волосами.

– Что ж можно.– Играет она голосом, читая реплику из книги.
– Мартин!

И я выныриваю из сна, словно из прохладных речных вод.

Сажусь и пытаюсь привести дыхание в норму.

Рассматриваю книгу.

Обложка шершавая от воздействия времени. Открываю издание. Меж склеенных страниц обнаруживается подпись: «Собственность Карин Остлунд» - она выведена неровным детским почерком.

Мне кажется, я однажды уже видела и эти буквы, и эту книгу.

И, кажется, ее не было здесь, когда я впервые заселилась в комнату.

– Дорогая, - тетя стучит в дверь.

– Входи. – Я прячу книгу под подушку.

В последнее время мне вообще многое приходится скрывать от Ингрид.

– Ты собираешься поесть, или теперь питаешься только знаниями? – Сияет она, появляясь в дверях.

– Ох, точно. – Я встаю с кровати.

– А это что? – Тетя хмурится, заметив зеркало.

– Винтаж! – Восклицаю я, вытирая ладони о брюки. – Неплохо смотрится, да? Нашла среди бабушкиных вещей.

– Слегка громоздкое. – Задумчиво тянет Ингрид. – Но если тебе нравится…

– Идем-ка перекусим. – Отвлекаю ее щекоткой.

– Ай! – Хохочет тетя, когда я ввинчиваю свой палец ей между ребер.

Мы спускаемся, обедаем, делимся новостями, и я расслабляюсь настолько, что мне почти удается забыть о том, что моя жизнь теперь катится куда-то в пропасть.

Ингрид рассказывает о том, как планирует обустроить веранду, а я вызываюсь вымыть посуду. Она делится новостями о том, как сходила в школу и подписала мои документы, я помогаю ей нафасовать новые сборы для последних заказов. Тетя показывает мне шпалеру, которую планирует устроить возле стены в саду, а я говорю, что это отличная мысль, смотреться будет обалденно.

Будто и не было никаких смертей, никаких необъяснимых снов, встреч со сверхъестественным и странных звонков с того света.

Но что-то такое сквозит в нашем общении – что-то неясное и недосказанное. Я знаю, что Ингрид в попытке уберечь от опасностей скрывает от меня гораздо больше, чем показывает. А она знает, что я это знаю, но не говорит.

– Что это? – Беру в руки соломенную куклу с ее рабочего стола.

Она небольшого размера, ее ручки и ножки стянуты красной тесемкой.

– Красиво? – Она забирает у меня ее и прикладывает к стене. – Хочу декорировать свою студию.