Поцелуй Скорпиона
Шрифт:
На мгновение их глаза встретились. Ее взгляд был по-прежнему холодным и безучастным.
— Да что с тобой?! — в сердцах крикнул Каменев и оттолкнул ее от себя.
Лера поднялась с пола и слегка коснулась рукой волос, поправив прическу. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
— Подумай над моим предложением, — проговорила она ровным голосом.
Она вышла из комнаты, и через секунду Егор услыхал глухой стук закрывшейся двери. Он сидел в кресле ошарашенный, стараясь понять, что же произошло, и почему-то чувствовал себя растерзанной жертвой, которую здорово потрепал хищник.
*
Лера сидела на кухне собственной квартиры и молча курила. Придя домой, она первым делом сбросила надоевшие за вечер парик и платье, не снимая драгоценностей, встала под теплые струи душа. Только там она смогла расслабиться. Горячий кофе и сигарета окончательно привели ее в чувство и вернули способность соображать. Она сидела за столом, подперев подбородок кулачком, и, закусив нижнюю губу, зло смотрела на плакатную улыбку Джека Николсона, словно именно он был причиной всех ее несчастий. Мокрые волосы цвета сентябрьской пшеницы падали на виски и плечи девушки. Тонкий халатик в сине-белую полоску едва прикрывал ее стройные ножки. Она задумчиво водила пальцем по столешнице. «Надо ж было так влипнуть!» — в сердцах проговорила она и скорчила недовольную
Она уставилась на плакатного Джека Николсона и возмущенно спросила:
— И почему я не родилась Грейс Келли, Шарон Стоун или хотя бы Вупи Голдберг?! Почему я не греюсь под калифорнийским солнцем, а воюю с целой армией вонючих подонков, о которых ты можешь прочесть только в сценариях, а?!
Видимо, в этот момент актер как следует икнул, однако его изображение в ответ промолчало.
— Ну и черт с вами со всеми! — буркнула Лера и отвернулась к окну. На улице шумел ливень. Девушка поежилась. Она любила солнечный свет, любила южное тепло, желтый песок и мокрые, соленые камешки. Еще она любила свободу и независимость. Ей надоело быть связанной чужими интересами. Она зажмурилась. Дождь за окном заставил вспомнить один солнечный и теплый день из прошлого. Она шла по берегу. Мокрый песок щекотал пятки. Буро-зеленые волны Тихого океана ласкали ее лодыжки легкой белой пеной. Знойная тишина и покой, ласковые дуновения ветерка, развесистые листья пальм… За неделю до этого дня, сразу по окончании обучения у Пал Палыча, она выпросила у Бодрова отпуск, купила билет в самую глухую точку земного шара и села в самолет. Ей нужна была передышка. Время, чтобы ни о чем не думать, и место, чтобы никого не видеть. С момента их расставания с Костей прошло больше трех месяцев, а она все еще не могла привыкнуть к щемящей пустоте своей квартиры. Своим внезапным уходом он вырвал клок из ее жизни. Она продолжала дышать, есть, спать и работать, как хорошо отлаженный механизм. Но с каждым новым днем силы покидали ее. Она просыпалась утром и понимала, что не хочет вставать с постели. Потом вставала, шла по делам, а вечером, ложась в кровать, молила бога, чтобы он послал ей вечный сон. Уж лучше бы изматывающие домашние ссоры, придирки и даже бурные скандалы, как раньше. Тогда хотя бы был стимул помириться. Но только не эта звенящая тишина. Лера так привыкла к присутствию Кости, что не могла справиться с одиночеством. Оно изнуряло ее своим постоянством. То ли от того, что она его действительно не успела разлюбить, то ли потому, что он ее бросил, но ей казалось, что Костя — первая и последняя любовь в ее жизни. Она не желала других. Ей нужен был только он. Воспоминания о былом счастье не давали ей покоя. Лера верила, что, сойдись они вновь, это счастье бы продолжалось. Предательская память стерла моменты ссор и разногласий, даже его уход казался ей глупым недоразумением. В ушах все еще звучали слова «Я люблю тебя», сказанные им когда-то. В какой момент, она уже не помнила, но думала, что помнит его последние слова, которые он якобы прошептал ей перед тем, как навсегда выйти из квартиры. Она нарочно глушила здравые мысли, что они не смогут жить вместе, потому что Костя слишком слаб, чтобы быть счастливым рядом с сильной и самостоятельной женщиной, которую он, в силу своего характера и низкой самооценки, воспринимал теперь как соперника. А за это больше ненавидел, чем любил. Она хотела верить, что однажды он вернется. И верила, а поэтому страдала. В конце концов, довела себя до того, что не могла думать ни о чем другом, кроме его возвращения. Она искала встречи с ним. Находила какие-то дела в клубе, чем очень злила Бодрова, который стремился скрыть ее от посторонних глаз. Иногда она сталкивалась с Костей. Но он лишь сухо кивал ей в знак приветствия и быстро исчезал из поля зрения. Лера боролась то с ревностью, то с грустью, то с отчаянием. И так устала от этой борьбы, что однажды разрыдалась прямо в кабинете шефа. Сердце его не выдержало, и он отпустил ее на две недельки, буркнув: «Съезди отдохни, а то стала
Вот в таком состоянии она и очутилась на замечательном курорте. Одинокая и абсолютно подавленная. Она шла по пустынному пляжу, не разбирая дороги. Длинный подол белого сарафана развевался на ветру, цепляясь за набегающие волны. Она ни на что не надеялась, ничего не ждала, и вдруг произошло чудо. Из разряда тех чудес, которые по всем законам жизни произойти просто не могут.
— Лера! — услыхала она до боли знакомый голос.
Она вскинула голову и остановилась, едва не упав. Навстречу ей бежал Костя. В этот момент он показался ей миражем, возникшим под влиянием ее безумной надежды. Но он оказался вполне реальным. Скинул сумку на песок и, подхватив ее на руки, закружил над пляжем. Голубое небо с белыми блестящими облаками завертелось над ее головой. Она ослабла, повиснув у него на плечах, и тихо застонала.
— Я и не надеялся на такой прием, — прошептал он, коснувшись губами мочки ее уха.
— Я тебя не ждала, — призналась девушка.
— Я и сам себя не ждал. — Он тронул губами ее висок. — Просто понял, что больше не выдержу без тебя ни дня.
— Ты правда… прилетел ко мне?
— Вообще-то я прилетел, чтобы пощупать сочных мулаток, — улыбнулся он, вдыхая запах ее волос, — но встреча с тобой меня очень даже порадовала.
Его ладонь, большая и сильная, сползла по ее спине. Пальцы сжали бедро:
— Мулаткам придется подождать. Похоже, я не смогу уделить им внимания, — он поцеловал ее в губы.
Она с трудом соображала, что творится вокруг. Почувствовав, как ее сарафан намок, Лера поняла, что лежит на песке, что океан колышет ее волосы, но все это не имело значения. Главное, ее любимый, ее Костя, был рядом. Его руки ласкали ее, его губы жадно целовали ее тело, страстно желавшее этих поцелуев…
*
Лера мотнула головой, отгоняя ненужные воспоминания, и, обхватив плечи руками, серьезно задумалась. Что же делать с Егором?! Предложить ему деньги? Интересно, сколько ему пообещали? Может ли она предложить больше? Или он рассчитывает на все пятьсот тысяч? Да и примет ли Каменев ее предложение? «Надо… надо что-то предпринять! — твердила она. — Надо же как-то выкрутиться». А может быть, Егор действительно тот, за кого себя выдает? Может быть, он на самом деле влюбился в нее с первого взгляда и пожелает помочь, когда узнает о ее проблемах. И все само собой разрешится… А она тут накручивает себя, громоздит планы… Лера грустно усмехнулась. «Нет! Все слишком просто!» Однажды она перестала верить мужчинам. Раз и навсегда. В то утро, когда стояла под начинающимся осенним дождем, когда мимо медленно проезжали раздолбанные машины такси, поблескивая равнодушными стеклами.
В то утро, когда она поняла, что самый любимый, самый дорогой человек ее попросту предал. Что ни ее любовь, ни ее доверие, ни она сама со своим телом и со своей душой ему не нужны. Что ее грубо и подло использовали. С этого часа для нее начался иной отсчет времени. Она замерла до лучших времен. Наступят ли эти «лучшие времена»? Лера не очень-то в это верила. Правильнее сказать, что какая-то часть ее спрятавшейся между сердечными клапанами души все еще продолжала надеяться на счастливые перемены, но сама она просто жила, пытаясь сохранить то лучшее, что глубоко в ней таилось. Она действовала. Весь последующий год она действовала, рвалась к свету, вынашивала и осуществляла хитроумный план отмщения. Зачем? Чтобы дышать свободно, чтобы делать то, что хочется, чтобы не быть связанной былой болью. Чтобы стать той, кем была раньше. Чтобы продолжать жить. Но любовь более никогда не присутствовала в ее мечтах о будущем. «Пусть это остается дуракам, которые все еще продолжают верить в сказки, — сказала она себе. — Я-то знаю, что любви не существует. Так же, как не существует преданности, самопожертвования, взаимопомощи и прочих глупостей, о которых люди много говорят, еще больше пишут и читают, но никогда не встречают в жизни. Жизнь жестока. Она замешана на слабостях, пороках и эгоизме. И если в ней встречаешь проявления чего-то хорошего и доброго, то это не что иное, как иллюзии». А мужчины… Мужчины вызывали в ней только отстраненное отвращение. Примерно такое, которое возникает, когда видишь на экране телевизора гниющее мясо, изъеденное червями. Не чувствуешь его дурной запах, не можешь потрогать и ощутить всю его гадостность. Тебе просто противно смотреть на это, и ты выключаешь телевизор с чувством неприязни к увиденному. По крайней мере, так было до сих пор. Но странное дело, она что-то почувствовала, когда встретилась взглядом с Егором. Что-то легкое и до такой степени неуловимое, что не в состоянии была распознать. Словно фея коснулась ее теплым краешком своего платья и тут же растаяла. При других обстоятельствах Лера, наверное, удивилась бы или, по крайней мере, попыталась распознать природу этого тепла, но не теперь. Теперь Егор Каменев, несмотря на всю свою привлекательность, для нее враг, и нужно поскорее выкручиваться из этого уже довольно запутанного дела. Хорошо, конечно, что с его появлением она начала чувствовать, начала вспоминать солнце и море и даже захотела снова поверить в добрые проявления жизни, но только за это ему и спасибо. Теперь нужно от него избавиться. Лера опять задалась вопросом: что же делать? А что, если действовать напрямик? По крайней мере она перекинет проблему на плечи своего противника. Идея ей понравилась. Она бросилась в комнату и схватила телефонную трубку. Подумав с минуту, пробормотала: «Все равно не помешает» — и быстро набрала номер. На другом конце провода ответили не сразу. Наконец, к своей радости, она услыхала сонный голос Бодрова:
— Какого черта, третий час ночи!
— Привет! — Лера старалась говорить бодро. — Это срочно.
— Ну?
— Лев, ты хочешь получить свои деньги?
— Ну? — голос Бодрова не изменился.
— Тогда не мешай мне!
— Ты в своем уме, чем это я тебе мешаю?!
Она поняла, что сон с него моментально слетел, и сделала свои выводы.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Убери от меня своего человека. Убери Каменева! Он провалит все дело. Ты же знаешь, я всегда права…
— Лера, — с деланной вялостью протянул Бодров, — отвяжись от меня. У тебя очень бурная фантазия. Найди парня, трахнись с ним хорошенько, и все пройдет. Секс помогает.
— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулась Лера. — А парня я уже нашла, и он мне сильно мешает. Если его вычислит и Гриша, можешь забыть о деньгах!
— Да что ты на меня набросилась!
— Ладно, Лева, попридержи его. Пусть смотрит, но близко не подходит. Иначе я не ручаюсь за успех операции.
— Ты и так не ручаешься, — Бодров зевнул так, чтобы она услышала, — тебе нужно расслабиться. И не впутывай меня. Это твои долги, в конце концов.
— Но я тебя предупредила…
В трубке послышались короткие гудки. Лера довольно улыбнулась. В том, что Бодров не забудет о ее звонке, она не сомневалась. Разумеется, он испугается, что чрезмерная активность Каменева может завалить все дело и деньги уплывут. И даже если Каменев никаким боком не относится к бодровским деньгам, то теперь им займутся всерьез. По крайней мере, ее-то уж точно освободят от его галантной назойливости. Что ж, первый ход она сделала, и удача опять на ее стороне.