Поцелуй Скорпиона

Михалева Анна Валентиновна

— Пошел вон! — зло шепнул Каменев.

Собака испуганно отшатнулась от машины, потом пришла в себя и рявкнула. Егор вздрогнул, прижался грудью к рулю, не зная, что ему делать. Не хватало, чтобы эта женщина увидела в салоне Леру. Дог гавкал, прискуливая, прогибал спину и хотел играть. Егор затаился. Обнаглев, пес наскочил на бампер машины передними лапами и, победоносно возвысившись, огласил двор раскатами заливистого лая, переходящего в надрывное хрюканье.

— Да что ты в самом деле! — не выдержала хозяйка. — Фу! Фу, я тебе сказала! Фу, Крошка!

Она презрела дождь и решительными шагами направилась к машине. Руки Каменева дрогнули, он не понял, как завел мотор, как надавил на педаль газа и вылетел из двора.

*

Очень быстро он очутился на проспекте Мира. Желтые фонари разгоняли ночную непогодь, разливая теплый свет по тротуарам и весело играя радужными бликами на крышах и капотах проезжающих автомобилей. Машин было мало, прохожие вообще не встречались, город уже засыпал под размеренный стук падающих с неба капель. Егор ехал медленно, старался не нарушать ни одного правила, чтобы, не дай бог, его не остановил нечаянно встрепенувшийся от дремы гаишник. Мотор «Ауди» слегка фыркал по понятной только ему одному причине. Это обстоятельство

злило Каменева. Мало того, что он понятия не имел, куда ехать и зачем, так и с мотором того и гляди приключится какая-то дрянь! Он мельком взглянул на сидящую рядом Леру, и тут нервы его окончательно вышли из-под контроля. Его снова затрясло, живот свело в области желудка, в ушах зашумело, глухо и назойливо, а перед глазами замелькали белые точки, грозя превратить освещенный проспект в мутное видение. Он резко мотнул головой, но не смог привести себя в норму. Лера мирно покоилась на соседнем сиденье. По ее бледному лбу, по мокрым волосам цвета спелой пшеницы пробегали желтые волны фонарного света. На мгновение ему показалось, что она дышит. Он отвернулся и упрямо уставился на дорогу. Очнулся, только когда впереди уже темнел горизонт. Москва заканчивалась, уходя Ярославским шоссе к далекому Северу. Казалось, что там, в черной дали, дорога просто обрывается, упершись в двери Ада. Зачем он туда едет? Зачем он вообще куда-то едет? Последний светофор у выездного поста ГАИ мигнул ему зеленым глазом и переключился на красный. Каменев послушно затормозил. Мотор тут же заглох. «Вот! — подумал он. — Только это мне сейчас и нужно!» Он повернул ключ в замке зажигания, но ничего не произошло. Мотор заснул, и, видимо, надолго. Начиная злиться, Егор вцепился в головку ключа онемевшими пальцами, вращая его из стороны в сторону. Но машина упрямо безмолвствовала. «Надо успокоиться!» Он прижал ладони к лицу и закрыл глаза, чувствуя, как собственное сердце колотится о ребра с неистовой силой. Каменев глубоко вздохнул, медленно повернул ключ — тот же немой результат. В сердцах он саданул ладонями по рулю и выругался: «Чертова колымага!» В этот момент светофор переключился на зеленый. Егор даже не пытался осознать свое положение. Что тут осознавать! В салоне его находилась мертвая девушка, а он застрял у поста ГАИ! Тут, как говорится, вопросы излишни. Помощи он попросить не может, в моторе машины, к сожалению, он тоже ничего не понимает. Справа его осторожно объехал синий «жигуль». Шофер в машине, показавшийся ему на удивление знакомым, даже не глянул в его сторону, надавил на газ и быстро умчался. А он остался стоять под ненавистным светофором. «Что могло произойти с мотором?» — попытался поразмыслить Каменев, хотя знал: что бы там ни произошло, он все равно не узнает. В отличие от остальных мужчин, он даже в детстве не проявлял тяги к механизмам. Когда все его одноклассники и дворовые приятели занялись ремонтом мопедов, он предпочел углубиться в книги и разучивать бальные танцы. Кто бы мог подумать, что не пройдет и двух десятков лет, как он будет клясть себя за такую неосмотрительность. Какой прок от его познаний в литературе и истории искусств теперь, под отвратительным ночным дождем. «Если я выпутаюсь из этой проклятой передряги, обязательно стану самым лучшим механиком!» — пообещал он и снова крутанул ключ в замке зажигания. Не подействовало. «Ладно, — устало согласился Егор, — изучу все, что можно по этому вопросу, стану узнавать марки машин по запаху из выхлопной трубы!» Он снова сделал попытку пробудить к жизни свой автомобиль. Видимо, тот не поверил. Мотор упрямо не заводился. «К чертям собачьим!» — выругался Егор и зло уставился прямо перед собой. Вместо мокрого стекла он видел свои воспоминания. Картинки мелькали перед глазами, улетая в ночь, смешиваясь с дождем. «Я все еще люблю тебя…» — звучал голос Леры. Он видел ее улыбающуюся, грустную, сердитую. Ее глаза: то светло-зеленые, то светящиеся, бездонные, то непроницаемые, холодные. Ее мягкие ямочки на щеках. Неожиданно, словно посланные свыше, в памяти всплыли слова, сказанные ею совсем недавно: «Я должна знать, что ты выполнишь все, о чем я тебя прошу. Я должна знать: что бы ни произошло, ты притащишь Бодрова, Семина и Климова в гостиницу «Украина», в номер 412 к семи утра! Обещай мне, иначе я сойду с ума». Егор вздрогнул. Как он мог забыть о ее последней просьбе! Если это было так важно для нее, как он мог забыть! Какое он имел право расслабляться, ведь она предупреждала, «что бы ни случилось»! Он должен это сделать, он должен доставить трех означенных мужиков на встречу с Игнатовым. Потом он подумает, что делать с телом Леры, потом он умрет от горя, потом… А что сейчас? Он посмотрел на Леру. Девушка неподвижно сидела в соседнем кресле. Ее бледное лицо, окутанное желтым облаком фонарного света, казалось загорелым, пушистые ресницы бросали длинные игольчатые тени на персиковые щеки. Егор вздохнул и осторожно отворил дверь машины. Капли дождя полоснули его холодом по лицу. «Была не была. — Отчаявшись, он открыл капот и вышел на улицу. — Возможно, поможет метод тыка?» Он поднял крышку капота и тупо уставился на внутренности своего железного коня. Увиденное моментально привело его в отчаяние. Он аккуратно взял пальцами один из проводков, легонько дернул его и, поняв, что тот прикреплен туда, куда нужно, и отрывать его не стоит, отпустил. Тут краем глаза он заметил, что дверь в низком здании поста ГАИ отворилась, из него показалась фигура в форменном плаще и направилась прямо в его сторону. Каменев затрясся, пытаясь сообразить, стоит ли ему бежать, и если да, то куда. Если представитель власти обнаружит в салоне машины Леру, то Егор не сможет выполнить ее последнюю просьбу. Трудно же сводить людей, сидя в КПЗ. Он приказал себе успокоиться. К его великому удивлению, мозги моментально прояснились. Гаишник был уже в пятидесяти шагах от «Ауди». У него оставалось совсем немного времени. Егор быстро снял с себя намокший пиджак, вытер руки о его подкладку и стремительно юркнув в салон, укутал им Леру. Он вытащил платок из кармана, махнув им по мокрому крылу машины, он вытер кровь с ее лица и расположил ее тело на сиденье так, чтобы оно приняло естественную позу. Конечно, если гаишник вздумает лезть в салон и стаскивать с незнакомой девушки пиджак, которым она укрыта, то Егору уже ничего не поможет. А с улицы Лера выглядела вполне живой и вряд ли могла вызвать какие-нибудь подозрения. Он закрыл дверь с ее стороны и выжидательно взглянул на приближающегося гаишника.

Тот оказался молодым парнем, с большими карими глазами и темными усиками, под которыми топорщились пухлые губы. «И не подумаешь, что он способен махать жезлом и садистски штрафовать», — подумал Егор.

— Майор

Прохоров! — крикнул гаишник. — Чего стоим?

— Спросите у этой чертовой груды железа, — Егор вяло махнул рукой на крышку капота.

— Понимаю, — тот кивнул головой и улыбнулся, — ваша речь выдает некоторую раздраженность.

— Пытаюсь сдерживаться. — Егор хмуро усмехнулся.

— Понимаю, — повторил майор. — Документы есть?

— Думаете, поможет?

— Мотору — вряд ли, а вам — определенно.

— Хорошо. — Каменев послушно достал права и техпаспорт из заднего кармана джинсов.

Прохоров изучил документы, повернувшись к фонарю, потом вернул:

— Что же вы, господин Каменев, садитесь за руль, а как справиться со своим стальным другом, не знаете?

Егор молча сунул документы в карман и пожал плечами.

— А кого везете? — неожиданно спросил майор.

Егор почувствовал укол в области сердца и, ощутив мгновенную слабость в коленях, поднял голову на своего мучителя. Тот смотрел на лобовое стекло, потом перевел равнодушный взгляд на него и сам ответил:

— Жена?

— Да, — выдохнул Каменев с облегчением и кивнул для верности.

— Ага, так я и поверил. — Прохорову очень понравилась собственная шутка.

— Документы дома забыл.

— Ну, мы же не в ЗАГСе, — совсем развеселился майор. — Злится, наверное?

— Пока нет, но, если ее разбудить. — Егор нарисовал на губах горькую усмешку, призвав на помощь все свое мужество. Врал он от отчаяния. — Плохо себя чувствует, второй месяц беременности. Вот потребовала отвезти ее на дачу к родителям. Уснула по дороге, а я боюсь шелохнуться. Знаете, какие нервные женщины в этот период. Тут этот мотор, чтоб его…

— Ну, — Прохоров даже причмокнул, — мне ли не знать! Только я первый раз вижу, чтобы жены так командовали мужиками в иномарках.

— Что мы, не люди, что ли! — очень правдоподобно возмутился Каменев.

Майор понимающе кивнул и деловито заглянул под крышку капота.

— У меня жена полгода как родила, но я до сих пор помню этот ад, — донесся его голос. — В пять утра будит меня — хочу черешни. А мне в семь на пост. Я говорю, где ж я тебе черешню найду в пять утра. Да еще зимой! А она в слезы — ты меня не любишь! Ну, и все такое. Я с тех пор черешню на дух не переношу.

— Ну, из-за одной-то ночи…

— Какой там одной. — Прохоров вынырнул из-под крышки и грустно посмотрел на Каменева, — каждое утро, ровно в пять, как штык, — хочу черешни! Так до самых родов! Когда вижу эту самую черешню, у меня во рту такой привкус неприятный, словно по морде кто заехал. До сих пор!

— Н-да, — Егор почесал затылок.

— Так что готовься, друг. Не черешня, так еще что-нибудь. Женщины, они такие… — майор снова скрылся под крышкой капота, минут пять ковырялся в проводках, потом приказал, не поднимая головы: — Попробуй-ка.

Егор метнулся за руль, крутанул ключ зажигания. Мотор молчал.

— Давай еще, давай, не останавливайся! — донеслось до него. Он послушно последовал совету. На пятый раз мотор чихнул и заурчал сытым котом. Каменев поспешно вылез из машины.

— Не проснулась? — участливо осведомился Прохоров, потирая руки.

— Прямо не знаю, как вас благодарить! — выдохнул Егор, изготовившись расцеловать неожиданного спасителя.

— Ладно, — тот великодушно отмахнулся и хлопнул крышку капота на место. — Я тоже водитель… и отец. У тебя еще много чего впереди, поверь мне.

— Как вы думаете, сколько я должен вам заплатить? — Егор лихорадочно полез в карман.

Майор поморщился и, усмехнувшись, хлопнул его по плечу:

— Признаюсь, хотел поначалу состричь с тебя по полной программе… А теперь не возьму ни копейки. Не знаю, почему-то самому приятно.

— Воздастся вам за вашу доброту! — заверил его Каменев.

— Надеюсь. — Прохоров отступил от машины и помахал рукой.

Егор шагнул в салон и захлопнул дверь, чувствуя невыразимое облегчение. Он помахал гаишнику в ответ и, нажав на педаль газа, тронулся наконец с места.

*

Егор подъехал к дому, тому самому своему дому, в котором не был уже несколько дней. Припарковав машину прямо у подъезда, он заглушил мотор и, облокотившись на руль, опустил голову. Ему необходимо переодеться. Он весь в крови. Ему нужно узнать, где искать Климова и Бодрова. Где искать Семина, то есть собственного тестя он, слава богу, знал. В конце концов, он должен подумать. Так, чтобы ничего не напоминало о трагедии. Его мозг должен быть свежим, не затуманенным воспоминаниями. В Лериной квартире, где каждая пылинка еще хранит в себе их короткое счастье, он вряд ли сможет размышлять о предстоящем деле. Он примется шататься из стороны в сторону, слушать тишину и пялиться в темное окно, ожидая чуда. А он просто обязан за считанные часы, да нет, уже не часы, а минуты разработать хоть мало-мальски пригодный план, как завлечь Семина, Климова, а главное, абсолютно незнакомого ему Бодрова в гостиничный номер. И успеть он должен к утру. Каменев посмотрел на часы. Стрелки показывали без пятнадцати два. А ему-то казалось, что прошла целая вечность. «Господи, какая же длинная ночь!» Он хотел было встать, но тело его превратилось в ватный непослушный ком. Он сгорбился под усталостью, как-то сразу навалившейся на его плечи. Егор почувствовал себя дряхлым старцем, которого накрывает своим темным покрывалом долгожданная смерть. Бросив взгляд на мирно сидящую Леру, он, кряхтя, выкарабкался из машины, добрел до своей квартиры. Лифт вызывать не стал. Скорее по привычке, чем из желания размять суставы, ведь Лера жила на третьем этаже, и лифт в ее доме постоянно был сломан. «Как быстро привыкаешь, — невесело усмехнулся Каменев, ступая на свою площадку. — А это что за черт?» Дверь его квартиры опять была приоткрыта. Из нее сочился свет. «У кого-то появилась дурная привычка шататься ко мне в гости в мое отсутствие!» — прорычал Егор. Он достал из-за пояса пистолет и снял его с предохранителя. Потом осторожно толкнул дверь. Та мягко отворилась. Он заглянул в прихожую, но не увидел непрошеного посетителя. Однако в квартире ощущалось чье-то присутствие. Каменев почувствовал, как злая дрожь пробежала по спине, как зачесались кончики пальцев, сжимающих пистолет. Сейчас он был готов выстрелить. Он напрягся, пружиня, ступил через порог и присел, прислушиваясь. Ему показалось, что кто-то, находящийся до этого в спальне, теперь быстро шел по коридору прямо к нему. Каменев прижался спиной к стене и облизал пересохшие губы. Пистолет в его руке подрагивал, он вытянул его перед собой и изготовился нажать на курок. Шаги приближались. По виску Егора скатилась капля холодного пота, он услыхал, как стучит его сердце, и схватился за правую руку, сжимающую пистолет, левой. Из-за поворота стремительно вышла стройная фигура. Егор охнул, едва успев опустить пистолет, ноги его подкосились. Обессиленный, он сполз по стене на пол.