Поцелуй страсти

Киддер Джейн

С этими словами он направился было к постели, но Виктория остановила его.

— Ты забыл задуть свечу, — прошептала она.

— Дорогая, заниматься любовью при свечах — это так романтично, — пробормотал Майлз, чье терпение, казалось, не имело предела.

— Но Мери Энн говорила мне, что это обычно делается в темноте.

Майлз прикусил губу. Спокойствие все-таки давалось ему с известным трудом.

— Давай договоримся так: я не стану снимать белье, потому что так хочешь ты, но свечу мы все-таки оставим —

поскольку таково мое желание.

Не дожидаясь ответной реплики, он проворно забрался в постель и принялся целовать жену. Как всегда, поцелуи Майлза разожгли кровь Виктории, и в сладкой истоме она согласилась на подобную вольность. Горящая свеча таким образом обрела права на существование.

Не теряя времени даром, Майлз осыпал поцелуями лицо, шею и грудь своей стыдливой супруги. Когда он прихватил губами ее сосок, Виктория застонала от удовольствия:

— Это… это…

— Приятно? — услужливо подсказал Майлз.

— Не просто приятно — восхитительно, — проворковала Виктория.

Услышав из ее уст такое явное одобрение, Майлз решил, не тратя ни минуты, избавиться от ночной рубашки, которая до сих пор скрывала восхитительное тело его юной жены.

— Хочешь, будет еще лучше?

Виктория блаженно покачала головой.

— Лучше просто быть не может!

— Нет, может, — настаивал Майлз. — Для этого нам нужно снять одежду. Нагота дает совершенно упоительные ощущения.

— Правда? — неуверенно проговорила Виктория, терзаясь самыми противоречивыми чувствами. Ей очень хотелось верить Майлзу, но вся ее предыдущая жизнь все ее воспитание никак не поощряли подобной смелости. С минуту поколебавшись, все же подчинилась и, присев на постели, стянула рубашку через голову.

— Ты самая красивая женщина в мире, — прошептал после долгого молчания Майлз. При виде обнаженной Виктории у него разом пересохло во рту. Он смотрел на девушку, упиваясь изящными изгибами ее тела, пожирая взглядом полные груди, золотившиеся в отблеске свечи, ее волосы, которые темными волнами ниспадали на атласные нагие плечи.

— Вот, мистер Уэлсли, — прошептала Виктория, опустив глаза. — Я нагая перед вами — вы ведь хотели увидеть меня нагой, верно?

— Ты — само совершенство! Точь-в-точь такая, как я думал. Вопрос теперь в другом — хочешь ли ты увидеть меня?

Виктория непроизвольно облизала губы.

— И-м… не знаю, что и сказать… Ну, ладно… хотела бы.

Майлз поднялся и сбросил тонкое шелковое белье, молясь втайне, чтобы вид мужской плоти не вызвал у Виктории отвращения.

— Вот таким меня сотворил господь бог, — пробормотал он.

Взгляд Виктории скользнул по его смущенному лицу, широкой мускулистой груди, плоскому животу и наконец остановился на самом неопровержимом доказательстве обуявшей мужчину страсти.

— Слушай, — вдруг сказала девушка, — до чего же ты похож на Кингз Рэнсома!

Майлз меньше всего на свете

ожидал услышать подобное из уст своей женушки-скромницы. Несмотря на всю пикантность ситуации, он не выдержал и расхохотался.

— Благодарю за комплимент, миледи!

Виктория в замешательстве посмотрела на мужа.

— Не понимаю, что здесь смешного? Я вовсе не хотела шутить.

Майлз заметил, что она смутилась, и со смехом пояснил:

— Прежде меня никогда не сравнивали с жеребцом.

Виктория вспыхнула.

— Боже, какая я глупая!..

— Ну, ну, успокойся, — сказал Майлз, испугавшись, что она снова замкнется в себе. — Поверь, я польщен.

Он опустился на кровать и снова заключил Викторию в объятия. Склонясь над ней, Майлз легонько касался губами ее нежной шеи, плеч, груди, атласной округлости живота. Спустившись чуть ниже, он замер и тихонько подул на черный треугольник шелковистых волос… И наконец поцеловал тугой нежно-розовый бутон сокровенной плоти.

Виктория застонала от наслаждения, и Майлз удвоил усилия, стремясь укрепить свою маленькую победу.

Почувствовав, что Виктория уже вне себя от возбуждения, он поднял голову и прошептал:

— Тори?

— Да? — еле слышно пробормотала она, не поднимая век.

— Прошу, посмотри на меня.

Она приоткрыла глаза, затуманенные страстью:

— Хочешь, чтобы мы сделали это сейчас?

Майлз кивнул:

— Хочу. Предупреждаю, однако, что в первый раз тебе будет больно.

Темные глаза Виктории расширились, и в них отразился неподдельный ужас.

— Вот и самое страшное…

— Не так уж это страшно, дорогая, — заверил Майлз. — Да, будет немного больно, но поверь — этого не избежать.

— Я знаю. Все говорят, что это просто ужасно.

Майоз прикрыл глаза и про себя выругал всех безмозглых баб, которые внушили его женушке эти глупые страхи.

— Тори, повторяю, будет больно всего только раз. Один-единственный.

Очень медленно и нежно он раздвинул ее трепещущие бедра. Девственное лоно Виктории дышало влажной истомой, и Майлз без труда вошел в нее. Дрогнув от боли, она подалась было назад, но Майлз, по опыту зная, что останавливаться нельзя, удвоил усилия и нежным поцелуем запечатал ее дрожащие уста.

— Прости меня, — прошептал он, когда ее приглушенный вскрик замер и в комнате наступила тишина. — Все, уже все.

Виктория едва сдерживала слезы, но облегченно вздохнула, ощутив, что боль стихает. Она немного расслабилась, и Майлз, ободренный этим, поспешил закрепить успех.

Он двигался плавно, размеренно, и Виктория, зачарованная этим ритмом, ощутила, как в самых недрах ее естества растет и ширится неведомый прежде сладостный жар. Упоительный восторг все рос и рос, заполняя все ее существо. Наконец она закричала от наслаждения, целиком отдавшись пьянящей новизне страсти.