Поцелуй змея
Шрифт:
Не то, чтобы она собиралась нахваливать его. Его Орел умеет распушить хвост и без этого. Карлинг проворчала: «Ладно, признаю, кое-что ты все-таки умеешь».
В ответ Рун пробормотал: «Наконец-то, удалось».
«И в чем же подвох?»
Он покосился на нее.
«Нет никакого подвоха. Никто не видит нас. Ты можешь сорвать с себя всю одежду, прыгать, как сумасшедшая, и размахивать руками, если тебе хочется. Но никто ничегошеньки не увидит».
«Подвох есть
«А вы, девушка, из тех, чей стакан всегда наполовину пуст, да?» — Он в некотором раздражении склонил голову.
«Девушка», — повторила она, снова и снова прокручивая в голове это слово.
«Самая что ни на есть девушка.» — Рун сделал шаг в сторону и неспешно обошел ее вокруг. Она повернула голову вслед за ним, не выпуская Грифона из поля зрения. Его Сила изменилась, окутав ее еще плотнее. Чувственное, обжигающее ощущение, сродни физической ласке. Он находился за ее спиной, так близко, что его твердая грудь прижималась к ее лопаткам, его руки скользнули вниз, обхватив тонкие женские запястья. Эти руки — олицетворение силы, с широкими ладонями, длинными пальцами, покрытые грубыми мозолями от занятий с мечом и тяжелой работы. Едва касаясь, Рун пробежал этими длинными ловкими пальцами вверх по ее предплечьям.
«Такая колючая и такая прекрасная девушка. Самая прекрасная из тех, кого я когда-либо встречал».
От почти неуловимого прикосновения обнаженная кожа на ее руках покрылась мурашками, по всему телу прошла дрожь.
«Могу поспорить, ты говоришь это всем колючим прекрасным девушкам».
«Никогда. Я никогда раньше не говорил ничего подобного».
В его словах звучало столько убедительности, что Карлинг готова была на краткий миг поверить ему. Опустив ладони на ее плечи, он притянул девушку к себе. Затем склонился, коснувшись губами изящного ушка, и прошептал:
— Один подвох у моей маскировки все-таки существует. Любой, кто обладает Силой, может увидеть мерцание в том месте, где мы с тобой находимся. Мне говорили, что это похоже на марево, исходящее от раскаленного асфальта в жаркий день. Но это возможно, только если смотреть в нужном направлении, в нужное время и вообще понимать, что видишь. Но ведь на нас никто не смотрит.
Светлые Феи закончили с регистрацией и уже направлялись к лестнице. Карлинг проследила, как они поднялись наверх и скрылись за углом. Шепот Руна звучал едва уловимыми низкими, грудными интонациями. Горячее дыхание щекотало ее чувствительную кожу, от этого усилилась дрожь в теле и ноги ослабли в коленях. Она вдруг осознала, что прильнула к нему, откинувшись на его грудь. Карлинг выдохнула:
— Что ты делаешь?
И вот опять. Он снова почувствовал его. Ощущение, что к этому несокрушимому замкум можно подобрать ключ. Рун коснулся губами ее шеи и прошептал:
— И как ты думаешь, что я делаю? Я же говорил, что приду за тобой снова.
— Да, но здесь? Сейчас? — Она попыталась повернуться, но его руки лишь крепче обняли ее, удерживая на месте.
— Что тут скажешь, использую по максимуму все возможности, — промурлыкал он. — А ты просто сводишь с ума. В коттедже, когда ты повалила меня, твои ноги крепко и так чудесно сжимали мое тело. Мне вообще нравится, что ты способна одолеть меня. Нравятся твоя сила и уверенность в себе.
И Рун вдруг понял, что его заявление — чистая правда. Там, на острове, было невыносимо видеть ее выбитой из колеи, и он сделает все, чтобы подобного не повторилось.
Он прошептал:
— Смотри, только что через двери прошла пара. И они не имеют ни малейшего представления, что мы тут. А вон швейцар. И он не может видеть, что я делаю.
Не в силах сопротивляться, Рун скользнул ладонью вверх и обхватил ее полную, налитую грудь.
И несмотря на его предупреждения, неожиданный шок накрыл ее с ног до головы. Из ее уст сам собой вырвался едва слышный, сдавленный возглас, и тогда Рун плотно прикрыл ей рот другой ладонью.
— Тсс, — прошептал он, дыхание прерывистое. — Шуметь нельзя.
Дрожа, как осиновый листок, Карлинг вцепилась в его руки и проследила взглядом за парой, мужчиной и женщиной, которые прошли мимо в полном неведении. Жар ладони на ее груди прожигал насквозь через тонкий барьер хлопкового кафтана. Рун медленно ласкал крепкую отяжелевшую плоть, пока напряженный сосок не оказался между его большим и указательным пальцами. Он нежно ущипнул его, и электрический заряд метнулся прямо к центру у нее между ног.
Дернувшись в его руках, Карлинг тщетно попыталось вдохнуть, лихорадочно втягивая воздух. Пальцами она впилась в мускулы его предплечий.
Но не оттолкнула ни ласкающей руки со своей груди, ни ладони, что прикрывала ее рот.
Она ощутила его губы на своей коже, в чувствительном месте, там, где шея переходила в плечо.
— Вели мне остановиться, — выдохнул он. Потому что сам он не мог. Он чувствовал необъяснимое влечение, которое словно магнитом притягивало к ней. Где-то очень далеко звучали тревожные звоночки, но звук их такой смутный, приглушенный чувственной дымкой, которой заполнилось все, что было в его голове.
Ее голова откинулась ему на грудь. Карлинг невидящими глазами смотрела в потолок и беззвучно прошептала что-то в его широкую ладонь. Остановись?
Он гладил ее грудь, перекатывая сосок между пальцами, и, гребанный ад, снова чуть не кончил прямо в джинсы. Сочная тяжелая грудь идеально заполняла его ладонь, а этот сосок — лакомство, которое безумно хотелось попробовать, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как она дрожала в его руках, прильнув к нему, словно он ее единственный якорь во время сильнейшей бури, и как ее невероятный женский аромат расцветал возбуждением. Это его запах. Все это только для него.
Как и ее прерывистое дыхание, говорящее само за себя.
— Ты должна произнести это снова, — хрипло прошептал он, уткнувшись в ее шею. — Потому что я несколько перевозбужден сейчас и не слишком хорошо соображаю. И ты должна сказать это так, чтобы я тебе поверил.
Когда Карлинг попыталась понять, о чем говорил ей Рун, в голове со скрипом заходили шестеренки. Слово. Он хотел от нее слово. Какое?
Девушка. Нет, не то.
***
Краем глаза она заметила, как парадный вход отеля миновал ссутулившийся подросток, одетый в рваную по-дизайнерски одежду и выкрашенный под гота. Тощим локтем он прижимал к себе IPad. И взирал на мир так, будто тот хорошенько задолжал ему. Ага, пацан, жди дальше.