Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души

Холлис Джеймс

Для 70-летнего мужчины личностный авторитет означает радикальный пересмотр отношений со своим Я, восстановление связи, раз за разом пресекавшейся требованиями контролирующей матери. Задумайтесь, сколько целительной силы несет в себе следующий сон и как даже спустя много-много лет душа стремится к воссоединению, к тому, чтобы пригласить сознание засвидетельствовать ее личностную истину:

Джо С. (его друг детства) и другие друзья со школьных лет расселись в кружок. Джо указывает на каминную трубу, выходящую в потолок коттеджа; вроде бы там – сова. Я смотрю, но не вижу совы, но вокруг дымохода – узкая железная лента, а на ней отражение наших лиц!.. Затем Джо говорит, что послание совы можно разобрать, потому что ее голос отпечатался в наших ушах и эти отпечатки можно извлечь и прочитать.

Его жизнь, продолжавшая развиваться в русле материнских требований, не прошла без пользы для общества, однако непризнаваемый до сих пор личностный авторитет все же дает о себе знать через сферу мужской энергии. То, что сновидцу нужно

узнать от этой совы архетипической мудрости, он может различить через воссоединение с Я, в отражении в стекле, научившись «читать» мудрость, запечатленную внутри. Но кто же производит эти образы? Кто может быть столь изобретателен среди нас? Эти сны проистекают из Я, глубочайшего слоя существования, стремящегося привести нас не к правильности, идеалу его матери, но к целостности – программе души. Спустя все эти годы сновидец получает приглашение на свидание со своей позитивной Тенью и к восстановлению личностного авторитета, в прежние далекие годы похищенного бессознательным матери, наложившей свою непрожитую жизнь и ее тревоги на податливого ребенка.

То, что было правильным в детстве, остается правильным на всю оставшуюся жизнь. И печально, даже трагично, что человек может ополчиться на свою же природу. Однако большинство из нас несут в себе подобное расщепление себе же во вред. А все то, чем мы на самом деле являемся, что призваны воплотить в мире, служа богам, – все это сваливается в Тень. Следовательно, теневая работа требует заметить и распознать все то, что желает проявиться через нас, и мобилизовать энергию и смелость, чтобы держаться принятого решения, даже в обстоятельствах, далеких от благоприятных. Наша позитивная Тень, как и темная Тень, – тоже мы, то, кем мы являемся. Тень всегда остается проявлением воли богов, каким бы неприемлемым это ни казалось нашему нервному сознанию. Как и в случае с теодицеей, нам необходимо помнить, что даже расщепление Тени на позитивный и негативный аспекты – это проблема Эго, а не проблема нашей природы.

Принятие себя, принятие своей Тени

Еще один теневой момент, способный во второй половине жизни лишить покоя каждого, кто наделен хоть малой толикой сознания, кто не нарцисс и не социопат, – это проблема самопринятия и самопрощения. В «Записках из подполья» Достоевский спрашивает, как сознающий хоть сколько-нибудь человек может уважать себя. Он прав с одной точки зрения. Когда мы начинаем осознавать, что наши ценности и наш выбор с его непредвиденными последствиями весьма и весьма часто не согласуются между собой, мы оказываемся лицом к лицу с ненамеренным лицемерием. Понимание того, что наше поведение наносит вред другим людям, особенно тем, кого мы любим, способно подавлять под своей тяжестью. Понимая, что наши бессознательные решения порождают непреходящее зло в этом мире, что мы в своих «передовых» обществах живем за счет эксплуатации малоимущих и бесправных, как можно с чистой совестью исповедовать свои религиозные и этические ценности? Вот теневая дилемма, безусловно заставляющая страдать каждого, кто притязает хоть на какую-то нравственную чувствительность.

Тяжесть этого разделенного сознания ставит и непростую задачу самопринятия, самопрощения. Способность принимать ответственность за последствия своего выбора, даже признавать свою вину за них – это мера нравственного бытия, но при этом быть снедаемым этой виной – бесспорно, форма высокомерия, нравственного самопревознесения. Никто не просыпается по утрам со словами: «Сегодня я причиню вред себе и окружающим», однако день ото дня мы так и поступаем тем или иным образом.

Оставаться с нашим расщепленным Я в этом греховном, разделенном, скомпрометированном мире – значит всегда оставаться его соучастником. Ибо не признавать своей моральной сопричастности к мировому страданию – это уже само по себе теневой момент. Альбер Камю, агностик, тем не менее избрал богословский мотив «Падения» для заглавия к самому захватывающему из своих романов. Жан-Батист Клеманс, центральный персонаж «Падения», – глас вопиющего в пустыне, но в то же время душа в поисках снисхождения. Он отдает себе отчет в том, что до конца дней обречен жить со своим безразличием к страданию других и трусостью. Его история – это и наша история тоже. Т. С. Элиот с грустью вопрошает в своем стихотворении «Геронтион»: «После такого знания какое прощение?»

И все же не будет ли в данном случае теневой задачей именно самопрощение? Не отрицание, но самопринятие? Как можно мне принять тебя, если я не способен принимать себя? Как возможно мне когда-либо полюбить тебя, когда я презираю себя? Но если я и в самом деле презираю себя, не есть ли это также и надменность? Где написано, что мне следует быть совершенным, что от меня требуется больше, чем позволяет моя человеческая ограниченность? Иллюзия совершенства в чем-то сродни тому парадоксу – стоит мне на мгновение подумать, что я добродетелен, и я уже виновен в неподобающей гордыне. Поэтому, от противного, если я предельно неприкаян, я также виновен и в гордыне, поскольку ожидаю от себя большего, чем отведено человеку. Разве не все мы, по словам Ницше, «человечны, слишком человечны»?

Самопринятие в таком случае может быть одним из мощнейших теневых моментов. Принятие себя, своей неприкаянной души оказывается положительным выкупом из теневого мира самоотчуждения. От того самоотчуждения, от которого происходит раздражительность, нетерпимость к другим, самоуничижительные стереотипы поведения, депрессия

и дальнейшее внутреннее разделение. Подобно тому как возвращение личностного авторитета – критическая задача во второй половине жизни, так же и взаимоотношение с позитивной Тенью требует от нас, чтобы мы приняли себя такими, какие мы есть. Мы – существа больше бессознательные, чем сознательные. Ответственные за каждый свой выбор, мы все так же пронизаны комплексами и скрытыми программами, нарциссическими моментами, движимы страхами и постоянно хрупки, непрочны и конечны. Tout comprendre, tout pardoner — все понять, все простить, совсем как в этой французской поговорке. Но при всем том кто из нас может излить сострадание на самую неприкаянную душу из всех нам известных – на себя самого? Кто способен подвигнуть себя на эту искупительную работу в мире позитивной Тени? (Программа «Двенадцать шагов» благоразумно выстроена на честной самоинвентаризации своей истории, не исключая и возмещения ущерба тем, кому он был нанесен, если это не влечет за собой дальнейшего разрыва.)

Доступ к позитивной Тени со всей необходимостью потребует от нас вступить на запретную территорию, по крайней мере, на территорию, прежде бывшую запретной для нас. Нам придется услышать нелицеприятное мнение других о себе, причем не только критику, но, что порой даже хуже, их комплименты. Ведь это может означать, что они видят в нас нечто такое, что мы были приучены отрицать ввиду адаптивного самовосприятия. Нам придется исследовать свои проекции, особенно те из них, что несут в себе оценки и мнения о других людях, и спросить себя, откуда, из какого места внутри нас исходят эти проекции, что такого мы можем отрицать в себе самих. Нам также придется удостоить вниманием свои сны и мир фантазий, чтобы увидеть, какая программа выдвигается бессознательным на передний план, и, более того, интерпретировать этот материал символически, чтобы не оказаться в ловушке его буквального истолкования, лишь тормозящей наш возможный рост. Как потрясена была недавно одна моя клиентка, когда я сказал ей, что ее негативное самовосприятие означает лишь упрямый отказ открыть людям тот дар, что в ней заложен. Ей с трудом удалось понять, что я имел в виду, уж слишком многое она вложила в свое затянувшееся фантазирование, что она – ничтожество и никому не интересна.

Мой любезный аналитик в Цюрихе однажды предложил мне поучиться в чужой стране: «Чтобы как-то выкрутиться в наших краях, вам волей-неволей придется найти подходы к своей Тени». Он имел в виду несколько проблем, при этом далеко не последней было экономическое выживание, поскольку я мало напоминал богатого наследника или везунчика, которому посчастливилось получить стипендию от благотворительного фонда. Поэтому мне пришлось научиться работать где придется: уборщиком в домах, уроками английского, выполняя другие подобные подработки в мире Schwarzarbeit, черной работы. Вращаться в мире теневой экономики было необходимо, чтобы заработать достаточное количество швейцарских франков на суп с хлебом и, что намного важнее, на сеансы психоанализа. В эти дни я куда лучше узнал себя, и это сослужило мне неплохую службу в последующие годы. Мы ведь ничего не знаем о себе, пока жизнь не заставит нас вглядеться в свои глубины, чтобы почерпнуть из ресурсов, заготовленных для нас самой природой. Рильке писал обеспокоенному молодому поэту: «Мы высажены в жизнь, как в стихию, которой наилучшим образом соответствуем, да в придачу к тому еще и прошли через тысячи лет приспособления, уподобившись этой жизни… У нас нет причин не доверять нашему миру, ибо он – не враг нам… И если вы только обустроите свою жизнь сообразно с принципом, советующим нам всегда держаться труднейшего, тогда то, что в настоящее время продолжает казаться вам чуждым, станет тем, чему мы больше всего доверяем, находим более всего заслуживающим доверия» [131] . В эти моменты узнавания и самопринятия мы интегрируем какой-то из аспектов Тени, делая очередное маленькое приращение к неизмеримым богатствам души.

131

Rilke. Letters to a Young Poet. Р. 69.

Тень как «Чего изволите?»

Чтобы получить положительные ценности, которые можно найти на той «свалке», которую мы зовем Тенью, нам придется порядком потрудиться над тем, на что обращал внимание и Юнг в свое время: чтобы быть вполне взрослым, мы должны знать, чего мы хотим, и поступать соответственно. Конечно же, чтобы знать, чего мы хотим, нужно хорошенько поработать над самоинвентаризацией. А чтобы поступать согласно тому, что нам откроется, тут не обойтись без достаточной доли смелости и терпения. Размышляя над задачами психотерапии, Юнг как-то заметил, что только она может принести нам инсайт. Далее, сказал он, придут нравственные качества нашего характера – смелость, чтобы повернуться лицом к неотвратимому и затем совершить прыжок, и терпение, чтобы упорно идти избранным путем, пока не прибудем в пункт назначения, изначально уготованный для нас. Ведь так многое в нашей жизни было прожито через рефлексивные адаптации, поэтому узнать то, чего мы действительно хотим, трудно, а еще страшно, но когда начинаешь жить этим, все становится на свои места, словно так и задумывалось.