Почерк зависти, или Я вас ненавижу

Дубчак Анна Васильевна

— Веселая ты женщина, — только и успел сказать Логинов, потому что в это время в дверях появился Сапрыкин. Увидев хохочущую Наталию, он улыбнулся и приветливо взмахнул рукой:

— Салют!

— Салют! Если ты таким образом хочешь меня спросить, остается ли приглашение на ужин в силе, то отвечаю: да, да и еще раз да.

— Отлично! А теперь скажи: это по твоей милости я добывал информацию о сестрах Хрусталевых?

— По моей, — обрадовалась Наталия, только сейчас обратив внимание на несколько листков, которые держал в руках Сергей. — Но, по-моему, Игорь поручал это Арнольду.

— Как видишь, это не помешало

Арнольду поручить это мне. Держите, довольно любопытная история...

На компьютерной распечатке в хронологическом порядке была представлена жизнь обеих сестер Хрусталевых. Обе детдомовские, затем учились в бытовом комбинате на парикмахеров. Погодки, Катя 1973 года рождения, Саша — 1974. Родителей своих не помнят. Катя в 1990 году вышла замуж за Демидова Валерия Алексеевича. Но брачной ночи не суждено было состояться — общежитие, где у Кати была комната и куда молодые пошли после застолья спать, «их ожидала Саша, ее сестра; у нее в руках была чашка с соляной кислотой; Саша находилась в состоянии алкогольного опьянения и грозилась выплеснуть содержимое чашки в лицо Кати, но Катя выбила чашку из рук сестры, и кислота попала на Сашино лицо...» После чего Катя, испугавшись последствий, выбежала из общежития. Было заведено уголовное дело, объявлен розыск, но больше Катю никто не видел.

— Кем объявлен розыск? — спросила Наталия.

— Сестрой.

— А что же стало с ее мужем?

— Неизвестно.

— А как бы узнать, где он сейчас живет? И встретиться с ним?

Логинов закурил. Он смотрел на Наталию и думал: хорошо бы она сидела дома, как Соня. И только и делала, что ждала его с работы! Как все-таки он ошибся в этой тихой и скромной учительнице музыки... Но, с другой стороны, если бы она была другая, не такая активная и непредсказуемая, смог бы он тогда любить ее?

— Сережа, сегодня к ужину принесешь адрес Демидова... Мы запьем его вином и закусим Сониной солянкой. Все, до вечера!

Наталия как-то особенно легкомысленно помахала рукой и выпорхнула из кабинета.

Она решила заехать к Саре, но ужасно расстроилась, не застав ее дома. «Не голова, а кочан капусты... Что бы стоило сначала позвонить из прокуратуры?»

Вернувшись в машину, она начала раздумывать, где могла быть Сара. Конечно же, в больнице! Где же еще быть влюбленной женщине, когда ее обожаемый Савельев лежит на операционном столе. Да и вообще не мешало бы самой навестить Сергея Петровича.

Но возле приемного покоя она была шокирована настолько, что не сразу сообразила, что ей делать. На табурете, прижав к себе большущий пакет, сидела в длинном роскошном пальто... Марина, соседка Савельевых. На ногах ее красовались белоснежные ботинки, отороченные мехом (которые стоили в «Селене», Наталия это отлично помнила, четыреста долларов!). На голове Марины распустилась изящная роза из фетра. Она да еще вуалька из черной английской сетки украшали шляпку, подлинное произведение искусства, которое стоило тоже не менее пятисот долларов. И все это — при грязных спутанных волосах, выбивавшихся из-под роскошной шляпки? К тому же выражение лица женщины было абсолютно идиотское.

Наталия, сделав вид, что не узнала Марину, встав к ней спиной, но имея возможность смотреть на нее в зеркало, висевшее на стене гардероба. И тут она испытала второй шок, не менее сильный, — на левой руке (почему-то перевязанной окровавленным

бинтом), на одном из пальцев Марины сверкал перстень с огромным бриллиантом, окруженным изумрудами! Тот самый перстень, который они с Сарой видели на квартире Савельевых и которым любовалась помешанная на бриллиантах Сара.

— Мариночка? Здравствуй, — подсела к ней Наталия, улыбаясь и делая вид, что страшно обрадована такой встрече. — Ты кого-нибудь навещаешь?

— Конечно! — воскликнула Марина, брызгая слюной.

Наталию чуть не стошнило от вида этой ненормальной. А та тем временем с возмущением ответила:

— Мужа, кого же еще?!

— А кто наш муж?

— Сережа Савельев, кто же еще? И я вам никакая не Марина. Меня зовут Оля.

— Оля? Но ведь Оля вроде бы погибла позавчера... Разве тебе об этом ничего не известно?

— Но вы же видите, что я жива!

«Она убеждена, что превратилась в Олю Савельеву. Как-то влезла к ним в квартиру и напялила на себя все Олино. Какой ужас! А что, если ее увидит Сара? Ей же сделается плохо!»

— Оля, это кольцо стоит бешеных денег. Там, за дверью, стоит человек, который хочет отобрать у тебя это кольцо. У него в руках топор, он собирается отрубить тебе палец вместе с кольцом. Но я могу тебя спасти. Если хочешь, я сама отдам ему это кольцо. Ты только представь себе, как будет тебе больно, если он отрубит тебе палец...

— Ох! — Марина зажала рукой рот и подняла плечи, вобрав в них голову. — Кровь брызнет и испачкает мое новое пальто, — испугалась сумасшедшая. — Хорошо, — зашептала она, доверчиво склоняясь к Наталии и снимая кольцо. — Так и быть, отдайте его этому злому человеку. Сережа не должен расстраиваться, увидев меня в перепачканном пальто... Только меня к нему не пускают. Говорят, что еще рано... А вдруг он умрет?

Наталия спрятала кольцо в карман и подумала, что надо бы изолировать эту Марину, у нее «крыша уехала» слишком далеко, не догнать.

Пройти через заслон, именуемый санитаркой с каменным лицом, было довольно просто: в такой стране, как Россия, равно как и в любой другой, деньги — страшная сила.

Главное было — не запутаться в больничных лабиринтах. «Почему я не прозрачная?» — думала Наталия, когда встречные медсестры и врачи кричали на нее и пытались прогнать. Во-первых, она была в уличной обуви, во-вторых, без халата, да еще с норковым палантином в руке. Так что было трудно понять, что их больше раздражало — норковая шубка или отсутствие белого халата. Но, как бы то ни было, ей все же удалось подняться на третий этаж, где работал терапевт Семен Григорьевич, о котором она и слышала от Сары. Встретившись с ним, она узнала, что Сара здесь, дежурит в палате Савельева, что операция прошла успешно и «теперь нужно только ждать и надеяться». Еще он спросил, кем Савельеву приходится Наталия, на что услышал: «Подруга жены».

— Бедняжка, — покачал головой терапевт, невзрачный лысоватый мужчина в массивных очках. — Не представляю, что с ним будет, когда он узнает о смерти жены...

Он показал Наталии палату интенсивной терапии, а сам исчез, просто-напросто растворился в белом коридоре.

Сара, увидев входящую в палату Наталию, обрадовалась.

— Ты везде успеваешь... — начала она, но, увидев на протянутой ладони подруги кольцо с бриллиантом, замолкла на полуслове. — Откуда это у тебя? Ты что, была ТАМ?