Почти Целитель

Андрей Коткин

— Что, Лудильщиков, ты уже насушил сухарей? — Внезапно спросил его Никита Огарев, настоящий князь и вообще один из самых главных мажоров их курса. Он стоял у окна, как всегда, в окружении двоих своих приятелей и нескольких девчонок из числа будущих медиков.

— Каких сухарей? — Недопонял Ваня.

— Обычных сухарей. Их всегда будущие каторжане сушат. Тобой же охранка заинтересовалась, значит для сухарей, думаю, уже самая пора.

Приятели-прихлебатели дружно рассмеялись на шутку патрона, а девчонки вообще жадно пожирали Ваню глазами. Наверняка, сплетня про Ваньку каторжанина завтра будет самой

повторяемой не только среди летунов, но и медиков тоже.

— Знаешь, КНЯЗЬ, — Ваня выделил голосом титул своего недруга. — Я до сего момента думал, что базарные сплетни только бабы распространяют.

— Да ты!… — Огарев никак не мог подобрать подходящие случаю слова, чтобы припечатать ими обнаглевшего простолюдина. — Все, Лудильщиков, ты нарвался. Горько жалеть будешь, что пасть раззявил на дворянина. И никакой Башенин тебя не спасет.

— Ага, буду жалеть. — И Иван индифферентно побрел дальше. На сегодняшний день у него другие проблемы, а угрозы князя…. Пакостить, конечно, попытается, но на что-то серьезное вряд ли решится.

— Слушай, Вань, — пристал к нему Васька, как только они зашли в свою комнату. — У меня к тебе личный вопрос имеется. Можно?

— Валяй! — Разрешил Иван, плюхаясь на свою кровать.

— Совсем интимный вопрос?

— Да рожай уже быстрее! — Что поделаешь, настроение снова ни к черту.

— Что ты такое делаешь, что женщина на небо улетает? Какое-то заклинание специальное?

— Не понял. Это ты о чем? — Ваня даже приподнялся, чтобы видеть соседа, настолько его заинтересовал разговор.

— Твоя Татьяна моей Поле хвасталась, как ты на нее воздействуешь. Моя настолько прониклась, что даже мне поручила тебя расспросить.

— А-а, вон ты про что. Да все просто! Включаешь Ментальную Связь и ощущаешь взаимное удовольствие.

— Погоди, ты что, все это дело под заклинанием делаешь? Ну, ты монстр!

— Это ты сейчас оскорбил или похвалил, что-то я не понял.

— Восхитился. Мы с Пелагеей свою Ментальную Связь только для отправки коротких сообщений используем. Мана слишком быстро расходуется. — Васька, по глазам видно, что расстроился.

Неужели у других настолько низкие показатели Духа? Ваня попытался припомнить, что он слышал о Характеристиках своих знакомых. Вроде, Танька говорила про четверку в Духе. Теперь, после зелья, стало быть, пятерка. Да, не густо. Интересно, как у других ее подружек? Может, спросить? Не! Лучше не стоит. Непонятно с чего, но разговор о личных Характеристиках, Классах и прочих возможностях, предоставляемых Системой, у людей стал очень интимным моментом. Не зря даже Васька, который очень часто запросто плюет на правила, дважды переспросил, прежде чем задать свой вопрос о возможно известном Ване заклинании доведения женщины до экстаза.

Ладно, раз пока главврач не идет приглашать Ваню на работу, стоит потренироваться в изученном ими сегодня на занятии заклинании. Вроде бы, ничего особенного, Ветродуй, обычное воздушное заклинание первого уровня. Только вся соль в том, что для летунов это заклинание может оказаться последним, что отделяет их жизнь от смерти. И это ни разу не метафора. Артефакты воздушного потока, используемые на дирижаблях в качестве основных двигателей, хоть и исключительно редко, но выходят из строя, и тогда единственным, что сможет

спасти воздушное судно и довести его до своей причальной мачты, становится воздушный маг с этим вот простейшим заклинанием. А еще в воздушном бою, хотя пока в мире и зафиксированы лишь единицы боевых столкновений дирижаблей между собой, это же самое заклинание обеспечивает дополнительную маневренность. А вожделенное для Вани заклинание Полета, в отличие от Ветродуя, всего лишь служит признаком статуса воздушного мага. Знаком, отличающим истинного воздушного аса, каких мало, от обычной воздушной «серой скотинки».

Так Иван и работал в качестве вентилятора, пока не раздался стук в дверь их комнаты. «Ура! Пришел все-таки господин Гауф!» — пронеслась мысль в голове, пока спешил к двери, чтобы ее открыть. Но на пороге обнаружил всего лишь Сашку Башенина, а вовсе не главврача с разрешением на работу.

— Иван, я пришел к тебе серьезно поговорить! — С порога начал, действительно серьезным тоном, его земляк.

— Проходи! — Отступил в сторону от дверного проема Ваня, пропуская Башенина в свою комнату.

Ваня усадил гостя за стол, сунул ему в руки чашку со свежезаваренным чаем и придвинул поближе тарелку с печенюшками, закупленными Василием накануне у одной из уличных торговок, которые временами приносили продукты своего кулинарного творчества к воротам академии. Сам тоже с чашкой чая уселся напротив.

— Иван, — снова начал свою речь старший Ванин товарищ. — Ты понимаешь, что принародно оскорбив князя Огарева, ты не оставляешь ему никакого выбора?

— Он сам первый начал. — Принялся оправдываться Лудильщиков, которому и самому не нравилась получившаяся ситуация.

— Похоже, ты не понимаешь всех нюансов вашей ссоры. — Принялся разъяснять Башенин. — В высшем обществе, к которому принадлежит Никита, все очень стандартизировано и завуалировано. Любой взмах веером барышни, любой цветок в букете кавалера, несут массу информации. Нас всех этому учат с самого детства. Ты знаешь, что у дворян существуют два повода к дуэли, при которых обычное примирение признается марающим понятие чести? Может, угадаешь, какие?

— Откуда я знаю! — Отозвался Иван, которому вовсе не нравилось, к чему клонил Сашка.

— Всего два повода: сравнить дворянина с простолюдином и усомниться в его мужественности. — Башенин сделал паузу и посмотрел Ване в глаза. — Ты одной своей фразой умудрился пройтись по обоим.

— И что теперь мне делать? — Ване страсть как захотелось вернуться на чуть-чуть в прошлое, чтобы исправить допущенную грубую ошибку.

— А ничего уже сделать нельзя. — Как-то обреченно ответил сын их градоначальника. — Формально, ты можешь прилюдно извиниться перед князем за оскорбление. Проблема в разнице ваших статусов. Он даже на дуэль тебя вызвать не может, пока ты офицерское звание в конце учебы не получишь. При принесении извинения простолюдин должен встать перед аристократом на оба колена, склонив голову. Только тогда вступит в действие другой не писаный закон: ты навсегда потеряешь свою честь. С тобой даже разговаривать для благородных будет считаться недостойным делом. Разумеется, при таком варианте событий, администрации училища не останется другого выбора, кроме как исключить тебя из рядов учащихся. Ты же не пойдешь на такое?