Почти человек
Шрифт:
В феврале 2008 года я начал проверять свою гипотезу о неизвестных пещерах старым добрым опытным путем, пешком обходя все места. Оказалось, что примерно в каждом десятом случае моя гипотеза подтверждалась – показатели, чрезвычайно высокие для археологии. К июлю 2008 года мне удалось обнаружить почти 600 доселе неизвестных пещер и местонахождений окаменелостей, и это в одном из наиболее исследованных археологами мест на Земле!
Место, к которому Мэтт, Джоб и я шли тем августовским днем 2008 года, я наметил двумя неделями раньше. Мое внимание привлекло тогда обилие
Эти деревья впереди ничем не отличались от прочих. По дороге, вдоль которой они росли, я проезжал сотни раз. Но тут же, совсем рядом с ними, пролегала и старая шахтерская тропа, которую я никогда раньше не замечал, предполагавшая наличие пещер. Местные шахтеры добывали не золото – здесь велась богатая добыча известняка. Динамитом взрывали толщу породы, поднятые взрывом на поверхность куски кальцита обжигали в печах и получали негашеную известь, нужную для производства цемента или добычи золота из руды. В общем, широкая разработка известняка в местных пещерах не прошла бесследно для ландшафта, однако я, не теряя надежды, без устали изучил пещеру за пещерой. В конце концов, я любил это место – оно было моей лабораторией и моим домом, я знал каждый здешний уголок, наверное, лучше, чем кто бы то ни было.
Лишь небольшой холм отделял нас от Глэдисвэйл – пещеры, где я безуспешно пытался отыскать останки гомининов. За долгие годы работы я повидал сотни подобных мест и был готов к рутинному исследованию камней, обломков костей и всему такому. Словом, находясь на потенциальном местонахождении окаменелостей, я не питал ложных надежд, но готов был к кропотливой исследовательской работе.
– Ну что, посмотрим? – произнес я, сдвинув шляпу к затылку. Вопрос был риторическим, ведь именно за этим мы здесь и оказались.
Пока мы шли, я внимательно рассматривал почву под ногами на предмет любых аномалий ландшафта. Повсюду лежали мелкие известковые осколки, указывая на шахтерскую тропу, будто хлебные крошки в сказке. Крупные куски брекчии, вероятно, вынесенные наружу взрывной волной, лежали повсюду вдоль нашего пути к основной яме, появившейся в результате взрывных работ. Я заметил интересный кусок брекчии размером с баскетбольный мяч и жестом пригласил Джоба взглянуть. Мэттью и Тау тоже глядели на нас с любопытством.
– А вот и первая находка, – произнес я, поворачивая камень так, чтобы Джобу и Мэтту было лучше видно, и провел пальцем вдоль оранжеватой кости внутри шоколадно-коричневой брекчии.
– Метаподия антилопы? – произнес Джоб.
Я кивнул. Джоб – эксперт в области живой и ископаемой фауны, этим утром он присоединился к нам в надежде дополнить свои исследования описанием новых находок.
– И ведь вечно одни антилопы… – Я с усмешкой покачал головой. – Так много антилоп, и так мало гомининов.
Я знал людей, совершивших крупные научные открытия – крупные настолько, что после них мир уже не мог быть прежним. У меня, к
Палеоантропология – наука о происхождении человека – нелегкая, с крайне высоким уровнем соперничества, безжалостная дисциплина. Один мой коллега как-то пошутил, что палеоантропология, вероятно, единственная наука, в которой больше исследователей, чем объектов исследования. И это, пожалуй, действительно так: в условиях такого дефицита данных даже крошечная находка – какая-нибудь челюсть или что-нибудь в этом духе – может сделать вам имя.
Но теперь, стоя здесь, я питал большие сомнения, что здесь вообще будет хоть что-нибудь. Эта яма была не в пример меньше тех мест в Колыбели, где были найдены окаменелые останки гомининов. Шансы, думал я, невелики, и даже если одна из сотен тысяч костей и будет костью гоминина, все равно понадобится для начала найти такое огромное количество ископаемых останков, а в этой крошечной яме они не поместились бы физически. Таким образом, вероятность успеха мне казалась довольно низкой. Впрочем, Мэтт пылал энтузиазмом, и я не хотел смущать его.
Шахтеры явно работали в спешке: по следам на стенах можно было судить, где были заложены динамитные заряды, после взрыва которых здесь повсюду оказались обломки брекчии. Работы в этом месте закончились вскоре после нескольких взрывов и передвинулись дальше вглубь долины.
– Ну, за дело! Вперед, на поиски ископаемых! – сказал я Джобу и Мэтту. – Если найдете что-нибудь, сразу зовите меня. Посмотрим, чем она нас порадует.
Мэтт и Тау сразу же ринулись в высокую траву в сторону от ямы. Верно, они решили погонять местных антилоп, вместо того чтобы рыскать в поисках останков гомининов, подумал я, с улыбкой глядя, как Мэтт несется прочь вслед за Тау.
– Они как будто специально взорвали всего несколько зарядов, чтобы выложить дорогу. – Я обернулся к Джобу, указывая на тропу у пещеры: малые осколки камня были, будто нарочно, уложены ровным слоем. – Известняка здесь немного, непохоже, чтобы они здесь пробыли долго.
Раздался голос Мэтта:
– Папа, я нашел окаменелость!
Он был метрах в двадцати от меня, в высокой траве, где, конечно, никаких ископаемых быть не могло. Мы с Джобом переглянулись. Пожав плечами, я сказал:
– Пойду посмотрю, что там у него.
Мэтт стоял на коленях у расколотого молнией пня: в центре пня зияла огромная дыра с обугленными рваными краями. Держа в руках камень размером с мяч для регби, Мэтт, сияя, обернулся ко мне. Тау лежал тут же, рядом, взволнованно дыша, подняв уши при моем появлении.
Мэтт был слишком далеко от пещеры, чтобы найти что-нибудь стоящее; даже если он и нашел какую-то окаменелость, вероятно, это была очередная кость антилопы. Но это был мой девятилетний сын, а я всегда поощрял в своих детях любознательность и жажду совершить какое-то открытие.