Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
– Красиво?!
Вот уж чего Эдди тут не видел, так это красоты. Но матушка снисходительно улыбнулась.
– У каждого свой взгляд. А мне… мне этого не хватало.
Города?
Или роскоши, к которой она привыкла? Эдди не дурак. Эдди понимает, даже без слов. Возьми кого другого, ту же Милли, она вон дичится. И держится с видом прегордым, но взгляда хватит, чтобы понять, сколь неудобно ей в этаком окружении.
А матушка?
– Что ж… все же… ты знаешь, что когда-то я сбежала из дому, чтобы быть рядом с твоим отцом.
Эдди знал.
Правда,
– Я была молодой. И романтичной. И жила… скажем так, меня воспитывали очень строго, и временами мне казалось, что я и дышать-то без разрешения не могу. А тут он. И его рассказы. Запад, где все свободны, нет ни обязательств, ни правил, ни удушающего этикета. Где настоящая жизнь.
Она умела улыбаться грустно и задумчиво, так, что Эдди почти увидел ту, давно пропавшую девушку, которая поверила в сказку.
Не она первая.
Не она последняя.
– Моя семья… ничего не знала. – Тонкие руки стиснули платок. – Если бы кто-то заподозрил… твой отец не был человеком моего круга. И близко не был. Мы… мы познакомились случайно. Благодаря моей подруге. Единственной, пожалуй, которая как-то меня понимала. Она тоже происходила из достойного рода, что, собственно говоря, и сделало возможной нашу дружбу. Родители ее одобрили. Я просто приняла. Да и Элоиза оказалась удивительным человеком. Легкой, мечтательной и в то же время очень и очень умной.
Эдди хмыкнул.
– Мне так казалось. Полагаю, на деле мы обе были довольно глупыми и весьма восторженными девицами. Но благодаря Элоизе я получила относительную свободу. Мне разрешали посещать ее. Более того, мне было дозволено даже провести месяц в ее поместье.
– Там ты и…
– Там. И тогда. Семнадцать лет… мне уже искали жениха, и… и думаю, даже нашли, хотя я заранее его ненавидела, ведь замужество означало лишь, что одна тюрьма сменилась бы другой. Изначально речи о любви не шло. Я была товаром, а брак – сделкой. Этого не скрывали. Мне постоянно говорили о долге, о чести и прочем…
– И…
– Я воспользовалась первой же возможностью, чтобы сбежать. Нет, не сразу… сперва встречи. Тайные. Элоиза включилась в эту игру с огромной охотой. Ее тоже не радовала перспектива брака без любви. Потом… я его тоже обманула. Так уж вышло, что… я не назвала своего настоящего имени. Представилась одним из многих.
– Многих?
– У меня их двенадцать.
– А… теперь понятно.
– Что?
– Ну, откуда у Милисенты столько. Но непонятно, зачем.
– Родовой обычай. Но да, ты прав. Совершенно непонятно, зачем… мне кажется, он любил меня.
– Отец?
– Да. Иначе… понимаешь, я призналась ему. Незадолго до побега. И будь я просто богатой наследницей, мы бы сбежали, обвенчались и вернулись. Так делают иногда. Родители, конечно, злятся, но что они могут сделать? Особенно если брак уже заключен.
Почему-то Эдди покраснел. Хотя взрослый ведь.
– Но не в моем случае. Они… они не простили бы. И любой нормальный человек, если бы он желал лишь
– Нет.
– И я. Тоже не понимала долго, как так получилось? Куда подевался тот мужчина, который обещал защитить меня? Тот, кто рассказывал такие удивительные истории? Тот, кто называл своей душой? Сердцем?
Эдди не знал, что ответить, а потому просто промолчал.
Молчание – оно вообще полезно донельзя.
– Он не отменил побег. Но… – Матушка стиснула кулаки. – Потом, позже, я узнала… Он сделал так, что она погибла.
– Кто?
– Элоиза. Мы с ней направлялись на прогулку. Должны были. Но мы… в тот день она взяла мое платье. Мы были с ней очень и очень похожи, а уж если сделать одинаковые прически… Она надела мое платье. И села в мой экипаж. Служанку мы подкупили. Я думала, что Элоиза съездит и вернется. И что… – Матушка положила ладонь на горло. – Мне тяжело говорить об этом. Она должна была вернуться, переодеться и тогда уже занять мое, то есть свое место. А вечером, когда я не явилась бы к ужину, тогда и стало бы ясно, что я сбежала. Мы бы выиграли время.
Ее лицо сделалось белым.
– Она уехала. А я… У Элоизы имелась сестра. Молочная. Дочь ее кормилицы. Она помогла мне собраться. И… и драгоценности Элоизы тоже взяли, как и мои. Это было подло. Но Элоиза сама предложила. Она же принесла мне деньги… не знаю, откуда они взялись, но…
Эдди осторожно коснулся плеча матушки.
– Потом… уже там, на Западе… газеты ведь доходят, пусть и не сразу. Так вот… год… год понадобился… мы тоже не спешили, но они еще позже… и я узнала, что она мертва.
– Элоиза.
– Да. Только все решили, что погибла я. На экипаж напали. В той газете была пара слов всего, но… сочли, что это дело рук одной группы… Они называли себя «Освободителями». Они были из числа тех, кто полагал, будто магия – она для всех. И… и им удалось добыть артефакт. От экипажа, от сопровождения почти ничего не осталось. Кости и те обуглились.
– И твои родичи решили, что ты умерла?
– Да.
– А твоя подруга…
– Сбежала, обокрав родителей. Так решили. Позже… еще позже… я… первым делом я хотела написать. Домой. Рассказать правду, но… твой дед…
– Он знал?
– Он был мудрым человеком. И мне повезло встретить его. Я высказала все, а потом плакала… женщины часто плачут. Считается, что это помогает. Хотя чем могут помочь слезы? Но тогда… он не пытался убедить меня в чем-то, скорее задавал вопросы. А я отвечала. И постепенно приходила к пониманию, что возвращаться нельзя.
– Элоизу не пытались искать?
– Нет. Ее родители… скажем так, придерживались традиций весьма ревностно. И дочь, которая поступила подобным образом… ее вычеркнули бы из родовых книг. – Матушка смахнула слезинку. – И ведь вычеркнули. Мне было так стыдно перед ней. Перед всеми. Но твой дед… он был прав. Мое возвращение ничего не изменило бы для Элоизы. Она была мертва.