Почти смешная история
Шрифт:
Соседка в испуге вылетела из квартиры.
Потом отец и дочь сидели за столом на кухне. И смотрели друг на друга, при этом отец ел рыбные котлеты, он, не глядя, цеплял их на вилку и отправлял в рот. По тому, как они смотрели, видно было, что отец и дочь не только любят друг друга, но еще и большие приятели. Это на сегодня редкость.
– Ты царапаешь вилкой по пустой тарелке, – заметила Маша. – Ты умял восемь штук!
Мешков захохотал. Он хохотал от души, запрокидывая назад голову
– Скажи, Маня, можно ли влюбиться в твоего отца, когда он несет на вокзале чужие вещи?
– Много вещей? – строго спросила Маша.
– Один чемодан.
– Всего один?
– Но зато такой тяжелый, что отломилась ручка.
– Если отвалилась ручка – тогда можно! – И дочь серьезно продолжила: – Папа, я тебя наизусть знаю, что у тебя произошло?
В это время раздался звонок в дверь. Мешков повернулся к двери, собираясь встать, но дочь остановила его:
– Обожди, это Павлик. Он, между прочим, предлагает мне идти за него замуж.
Мешков растерялся:
– Но почему замуж?
– Он сильно высокий, – рассуждала Маша, – это модерново, он на бас-гитаре играет.
Мешков осторожно спросил:
– Ты его любишь?
– Конечно, нет, но мне уже двадцать, пожалуйста, не возражай, сейчас всеобщая акселерация. Двадцать лет – самый замужний возраст.
– Маня, – простонал отец, – но если ты его любишь…
– Папочка, когда ты ко мне привыкнешь? Я ведь шучу, я всегда шучу, и поэтому мы не откроем дверь!
Павлик продолжал звонить, проявляя характер.
Несколько дней спустя погода испортилась. По крышам и мостовым усердно заколотил дождь. Когда Лаза-ренко вышел из метро, то припустился бегом.
Вскоре Лазаренко спешил по длинному коридору и заглянул в комнату, где работал Мешков. В комнате никого не было.
Лазаренко прошел дальше по коридору.
В зале заседаний была распахнута дверь. Лазаренко осторожно, через голову женщины, которая сидела при входе, заглянул внутрь и увидел Мешкова.
– Вызовите-ка мне Мешкова! – шепотом попросил он женщину.
Женщина нагнулась к соседу и, как при игре в телефон, шепнула ему на ухо: «Мешкова спрашивают!» Тот нагнулся к следующему и повторил: «Мешкова спрашивают!»
Мешков поднялся с места и, аккуратно переступая через чужие ноги, выбрался в коридор.
– Здорово! – сказал он Лазаренко. – С приездом. Что стряслось?
– Тебе привет!
– Какой привет? От кого?
– От изумительной и неповторимой Илларии Павловны.
– Ты за этим меня вызвал с совещания?
– За этим.
Мешков повернулся к нему спиной, возвратился в комнату, где шло совещание, и занял свое место.
Лазаренко потоптался в коридоре,
– Извините, еще раз Мешкова!
Женщина покрутила головой, но все-таки нагнулась к уху соседа и передала поручение. Мешков мрачно поднялся со стула.
– Что происходит, Виктор Михайлович? – Управляющий проявил неудовольствие.
– Все время междугородная вызывает! – соврал Мешков, снова с трудом выбрался в коридор и кинулся на Лазаренко: – Что тебе еще, что ты пристал?
– Двадцать девятого у нее день рождения.
– Вот и давай телеграмму!
Лазаренко взял Мешкова за локоть:
– Нет, это ты посылай телеграмму. Ты ей заморочил голову!
– Да ничего я не морочил! – в сердцах воскликнул Мешков.
– Она просила передать про день рождения, – уже с раздражением повторил Лазаренко, – я передал. А дальше – это дело твоей порядочности.
– При чем тут порядочность, когда ничего не было!
– Меня это не касается – было или не было. – И Лазаренко быстро зашагал по коридору.
Мешков помчался за ним, догнал его на лестничной площадке, возле лифта:
– Ты что, мне не веришь?
– Если ты не виноват, почему ты оправдываешься? И почему у Илларии Павловны все время глаза на мокром месте? – И Лазаренко прыгнул в лифт.
Кабина лифта умчалась вверх.
Мешков задрал голову и заорал, обращаясь к невидимому Лазаренко:
– Она вовсе меня не интересует! И мне наплевать на ее день рождения!
Кто-то сзади потрепал Мешкова по плечу. Мешков обернулся. Сзади стоял управляющий трестом:
– Это вы разговариваете по междугородному телефону?
– Разве вы не видите, что по междугородному! – отшутился Мешков.
Двадцать девятого числа великомученик Мешков понуро плелся по улице. Вид у него был затравленный.
На здании почты было написано: «Почта – телеграф – телефон».
Мешков вошел внутрь как приговоренный. Он проследовал в телеграфный зал и спросил у телеграфистки:
– Я не знаю ее фамилии, только имя и отчество, примете телеграмму?
– Приму!
– Но это не домашний адрес, это номер в гостинице!
– Все равно приму!
– А вдруг ее перевели в другой номер?
– В гостинице разыщут. – Телеграфистка разрушила последнюю надежду Мешкова. – Пишите, приму!
– Это неправильно, – разозлился Мешков, – вы не имеете права принимать без фамилии!
Телеграфистка высунулась из окошка и поглядела на Мешкова:
– С утра пьете?
– Только кофе.
– Хорошо, – сказала телеграфистка, – я не приму, но рядом переговорный пункт. В гостиницу можно позвонить!