Под акацией Запада
Шрифт:
Своих сообщников — ливийца Малфи и хетта Урхи-Тешшуба — он уверял, что склады с дорогими товарами, кстати очень немногочисленными из-за скудных урожаев, были разрушены. Малфи и Урхи-Тешшуб были воинами, а не торговцами. Они не знали, что хороший купец никогда не жертвует товаром.
Черные липкие волосы обрамляли лунообразное лицо купца, он был широк в плечах, невысок и мускулист. Сириец врал и воровал уже много лет, не забывая покупать молчания тех, кто мог бы на него донести.
Друг другого сирийца Райя, хеттского шпиона, которого постигла ужасная смерть, хозяин каравана за долгие годы скопил приличное
В среднем трехметровые фимиамовые деревья Аравии дали три таких обильных урожая, что понадобилось нанять сезонных рабочих вдвое больше, чем обычно. Темно-зеленые листья и золотистые цветки с пурпурной сердцевиной были только украшением, ценное вещество скрывалось под корой дерева. Когда кору соскабливали, вытекали капельки смолы, которые, склеенные в твердые шарики знатоками, будут издавать при сгорании чудесный аромат.
А что говорить о невероятном количестве ладана! Его белесая, ароматная, молочного цвета смола текла с щедростью, достойной золотого века; маленькие слезинки в форме груши, белые, серые или желтые, заставили плакать от радости хозяина каравана. Он знал о многочисленных достоинствах этого дорогого и редкого продукта, обладающего противовоспалительными и болеутоляющими свойствами. Египетские лекари пользовались им в виде мазей, пластырей, порошка и даже питьевого раствора для борьбы против опухолей, язв, воспалительных процессов. Ладан останавливал кровотечение и ускорял заживление ран, он был также противоядием. Неферет, главный лекарь Двух Земель, золотом заплатила бы за необходимый в медицине ладан.
А зеленая камедь — смола гальбанума, а темная смола ладана, а густое смолистое масло бальзамового дерева, а мирра… Сириец был в восторге. Кто из купцов мог бы подумать, что однажды завладеет таким богатством?
Сириец не преминул подготовить наживку для своих сообщников Малфи и Урхи-Тешшуба, то есть отправить караван по той дороге, где они его будут ждать. Не допустил ли он ошибку, доверив ему лишь скромный груз? Увы, слухи о богатом урожае уже распространились и могли достичь ушей ливийца и хетта.
Как выиграть время? Через два дня он встретит греческих, кипрских и ливийских купцов, которым продаст содержимое своей кладовой, прежде чем убежать в Грецию, где проведет счастливую жизнь в уединении. Два нескончаемых дня… А его грозные сообщники могли появиться в любую минуту.
— Какой-то хетт хочет поговорить с вами, — предупредил один из его слуг.
Во рту у сирийца пересохло, свет померк в его глазах. Катастрофа!
Почуяв неладное, Урхи-Тешшуб пришел потребовать у него объяснений. А если он заставит его открыть кладовую… Бежать или попытаться убедить бывшего главнокомандующего хеттской армией?
Парализованный страхом сириец был не способен принять решение.
Человек, который подошел к нему, был не Урхи-Тешшуб.
— Ты… ты хетт?
— Да.
— И ты друг…
— Только без имен. Да, я друг великого воина, единственного человека, который способен спасти хеттов от бесчестия.
— Хорошо, хорошо… Пусть боги будут к нему благосклонны! Когда я его увижу?
— Придется потерпеть.
— С ним что-нибудь случилось?
— Нет, успокойся, но его задержали в Египте официальные церемонии, и он рассчитывает, что ты в точности выполнишь все условия договора.
— Пусть не беспокоится! Договор выполнен, все прошло, как он хотел.
— Значит, я могу успокоить своего господина.
— Пусть возрадуется: его желания исполнились! Как только я приеду в Египет, я с ним свяжусь.
Сразу же после ухода хетта хозяин каравана одну за другой выпил три чаши крепкой наливки. Удача улыбнулась ему сверх всяких ожиданий! Урхи-Тешшуба задержали в Египте… Воистину есть добрый дух для воров! Оставался Малфи, опасный безумец, порой обладающий проблесками разума. Обычно вида крови для него было достаточно, чтобы опьянеть. Убивая некоторых купцов, он, должно быть, получал такое же удовольствие, как с женщиной, и забывал как следует осмотреть товары. Но если он что-то заподозрит, то хоть из-под земли достанет хозяина каравана.
Храбрость у сирийца была не в чести. Встретиться с Малфи лицом к лицу было выше его сил.
Вдали показалось облако пыли.
Купец никого не ждал… Речь могла идти только о ливийце и его отряде!
Удрученный сириец рухнул на циновку, удача изменила ему. Малфи с наслаждением перережет ему глотку.
Облако пыли медленно перемещалось. Лошади? Нет, они передвигались бы быстрее. Ослы… Да, это были ослы. Значит, караван! Но откуда он шел?
Успокоенный и заинтригованный купец не спускал глаз с каравана тяжело нагруженных животных, ритмично продвигавшихся вперед уверенным шагом. И он узнал караванщиков: тех самых, которых он отправил на смерть по дороге, где их ждал Малфи!
Может, он стал жертвой миража? Нет, купец увидел главу каравана, сирийца, как и он сам, подъезжавшего к нему:
— Как путешествие, друг?
— Без происшествий.
Хозяин каравана скрыл свое недоумение:
— Совсем без происшествий?
— Совсем. Нам бы скорее попить, поесть, помыться и поспать. Ты займешься грузом?
— Конечно, конечно… Иди отдыхай.
Все караванщики живы и здоровы, груз невредим… Возможно только одно объяснение: Малфи и его люди остановлены. Может быть, одержимый войной был убит стражей пустыни.
Удача и состояние… Жизнь щедро одарила сирийца всеми своими радостями. Как он был прав, пойдя на риск!
Слегка захмелевший от счастья, он побежал к кладовой, ключ от которой был только у него.
Но что это? Деревянный засов сломан.
Мертвенно-бледный хозяин каравана толкнул дверь. Перед ним у груды сокровищ стоял человек с бритой головой, одетый в тунику из шкуры пантеры.
— Кто… кто вы?
— Ка, верховный жрец Мемфиса и старший сын Рамзеса. Я пришел за тем, что принадлежит Египту.
Сириец схватился за кинжал.
— Не делай глупости, купец… Фараон наблюдает за тобой.
Вор обернулся. Повсюду на песчаных пригорках стояли египетские лучники. А прямо перед ним в золотой колеснице — Рамзес Великий в голубой короне.
Хозяин каравана упал на колени:
— Простите… Я не виноват… Меня заставили…
— Ты предстанешь перед судом, — объявил Ка.
Сириец пришел в ужас при одной мысли о том, что он предстанет перед судом и суд вынесет жестокое наказание. С поднятым кинжалом он накинулся на лучника, который подошел к нему, чтобы надеть деревянные наручники, и вонзил лезвие в его руку.