Под акацией Запада
Шрифт:
— Быть может, я окажусь полезнее, чем это светило, — прошептал у него за спиной женский голос.
Хетт обернулся:
— Ты, Мат-Гор… Ты очень рискуешь!
— Царица еще имеет право ходить, куда хочет.
— Ты, кажется, разочарована… Рамзес с тобой развелся?
— Нет, конечно, нет!
— Тогда почему ты здесь, и тайно?
Прекрасная хеттка подняла глаза к звездному небу:
— Ты был прав, Урхи-Тешшуб. Я хеттка и ею останусь… Никогда Рамзес не признает меня Великой Супругой Фараона. Никогда я не буду равной Нефертари!
Мат-Гор не смогла сдержать рыданий. Урхи-Тешшуб хотел обнять ее, но она уклонилась.
— Как глупо… К чему оплакивать поражение? Это удел слабых! Хеттская принцесса не имеет права рыдать над своей судьбой. Мы с тобой рождены, чтобы побеждать.
— Рамзес унизил меня, — призналась Мат-Гор, — он обошелся со мной, как со служанкой. Я любила его, я готова была стать великой царицей, я покорялась его воле, но он с презрением растоптал мои мечты, мои желания…
— Ты решила отомстить?
— Не знаю… Я больше не знаю.
— Будь здравомыслящей, Мат-Гор! Безропотно примириться с унижением было бы недостойным тебя малодушием. И если ты здесь, то это потому, что ты приняла решение…
— Замолчи, Урхи-Тешшуб!
— Нет, не замолчу! Хеттская империя не побеждена, она еще может поднять голову. У меня могущественные союзники, Мат-Гор, и у нас общий враг: Рамзес.
— Рамзес — мой муж.
— Нет, тиран, который тебя презирает и уже забыл о твоем существовании! Действуй, Мат-Гор, действуй, как я тебе предложил. Я в твоем распоряжении.
Убить свою мечту… Могла ли Мат-Гор разрушить будущее, которого она так страстно желала, прервать жизнь Фараона Египта, человека, к которому она испытывала безумную страсть?
— Решайся, — потребовал Урхи-Тешшуб.
Царица скрылась в ночи.
С улыбкой на губах хеттский воин поднялся на террасу дома, чтобы приблизиться к луне и поблагодарить ее.
— Кто здесь?
— Это я, Танит.
Хетт схватил финикийку за горло:
— Ты за нами шпионила?
— Нет, я…
— Ты все слышала, да?
— Да, но я буду молчать, клянусь тебе!
— Конечно, дорогая, ты не совершишь роковой ошибки. Смотри, моя красавица, смотри!
Урхи-Тешшуб вытащил из туники железный кинжал, который он поднял к ночному светилу.
— Посмотри хорошо на это оружие. Этот кинжал убил Аша, друга Рамзеса, он убьет Фараона и пронзит твое горло, если ты меня предашь.
Глава 44
Чтобы отпраздновать свой день рождения, Рамзес пригласил к столу двух сыновей, Ка и Меренптаха, а также Амени, верного из верных, который попросил дворцового повара приготовить по этому случаю «наслаждение Рамзеса» и подать это блюдо с вином третьего года царствования Сети.
К счастью для будущего Египта, между Ка и Меренптахом не было никаких разногласий. Старший сын, жрец и ритуалист, продолжал изучать древние тексты и памятники прошлого; младший — исполнял обязанности главнокомандующего и следил за безопасностью царства. Ни один из «царских сыновей» не обладал их зрелостью, ответственностью и государственным умом. Когда Рамзес посчитает, что пришло время, он спокойно назначит своего наследника.
Но кто бы подумал наследовать Рамзесу, который в свои шестьдесят лет привлекал взоры красавиц дворца? Слава Фараона уже давно перешла границы Египта, и легенда о нем не сходила с уст рассказчиков от юга Нубии до острова Крит. Разве он не был самым могущественным Фараоном на свете, Сыном Солнца и неутомимым строителем? Никогда ни одному человеку боги не жаловали столько даров.
— Выпьем за славу Рамзеса, — предложил Амени.
— Нет, — возразил Рамзес, — лучше восславим нашу мать — Египет, эту землю, которая является отражением неба.
Четверо мужчин были едины в любви к цивилизации и к стране, которая дарила им столько чудес и которой они посвятили свою жизнь.
— Почему с нами нет Меритамон? — спросил Ка.
— В эту минуту она играет для богов, это ее желание, и я его уважаю.
— Ты не пригласил Мат-Гор, — заметил Меренптах.
— Она отныне живет в гареме Мэр-Ур.
— Однако, — удивился Амени, — я встретился с ней в дворцовых кухнях.
— Она должна была уже покинуть дворец. Завтра, Амени, проследи, чтобы мое решение было исполнено. Что нового слышно о Ливии, Меренптах?
— Пока ничего, Ваше Величество, мне кажется, Малфи — безумец и его мечта о победе не выйдет за пределы его больного воображения.
— Призрак Гиза исчез, — сообщил Ка, — каменотесы работают спокойно.
Управляющий Домом Рамзеса подал царю послание.
Покрытое печатями Сетау, оно носило пометку «срочно».
Рамзес сломал печати, развернул папирус, прочел короткое послание своего друга и сразу же встал:
— Я немедленно выезжаю в Абу-Симбел, заканчивайте ужин без меня.
Ни Ка, ни Меренптах, ни Амени не захотели отведать маринад. На какой-то миг повар почувствовал искушение съесть его со своими помощниками, но речь шла о царской еде. Притронуться к ней было одновременно и оскорблением, и хищением. Огорченный повар выбросил праздничное блюдо, в которое Мат-Гор всыпала яд, добытый Урхи-Тешшубом.
Нубия снова околдовала Рамзеса. Чистота воздуха, синева неба, чарующая зелень пальм и обработанных участков земли, которые питал Нил, чтобы бороться с пустыней; полет пеликанов, журавли с хохолками, розовые фламинго, запах мимозы, охровая магия холмов, позволяли душе быть в единении со скрытыми силами природы.