Под чужим знаменем
Шрифт:
– Будем уповать, что все обойдется, образуется и скоро вы встретитесь с Еленой Павловной и Юрой.
Ковалевский понимал никчемность этих утешающих слов. Но что он мог еще сказать?
В вагоне Щукина, в той его половине, что оборудовали под кабинет, не было ничего лишнего. По сравнению с салоном командующего это была келья отшельника: небольшой стол, стулья. Во всю стену – карта с загнутыми краями, сплошь утыканная флажками по всем зигзагам своенравной линии фронта. Эта линия своими причудливыми контурами напоминала фантасмагорический цветок, удлиненные лепестки которого простирались к Калачу, Луганску, Феодосии…
На
Войдя в кабинет, Щукин включил свет. Сел за стол.
Только что он снова разговаривал с ротмистром Волиным, и неясное чувство раздражения на самого себя постепенно наполняло его душу. Взять человека в отдел – значило допустить к самым тайным делам штаба. Не слишком ли опрометчиво он поступил, пойдя навстречу желанию Волина, когда тот предложил ему свои услуги? Да, Волин когда-то служил в петербургском жандармском управлении. Но что из того?.. С тех пор утекло много воды. Что Волин делал все последующие годы? С кем общался?..
Стук в дверь прервал его раздумья.
Вошел среднего роста капитан в тщательно отглаженном френче английского покроя. Его светлые волосы были старательно, с помощью бриолина, уложены и разделены уходящим к затылку безукоризненно ровным пробором.
– Не помешал, Николай Григорьевич? – Остановившись у двери, он многозначительно смотрел на Щукина.
– Очень кстати, капитан. Проходите, садитесь.
Капитан Осипов, ближайший помощник Щукина, любил элегантно, как он сам полагал, одеваться и выглядеть в глазах незнакомых людей светским человеком, этаким английским денди. Он умел быть надменным и таинственным в обществе армейских офицеров и безупречно учтивым с начальством. Щукину случалось наблюдать его в различных жизненных ситуациях, что и говорить, умел капитан произвести впечатление, но… на людей неискушенных, принимающих позерство Осипова за его подлинную сущность. Мысленно посмеиваясь, Щукин легко прощал капитану эту его слабость. Более того, он никогда даже не намекнул Осипову, что его претензии на великосветскость нелепы и смешны. Он знал, что сумел бы простить своему помощнику и грехи поважнее, потому что этот человек обладал важнейшим для Щукина качеством – умением работать. Внешность внешностью, а в работу Осипов – сын разбогатевшего на плутовстве купца второй гильдии – въедался с цепкостью истинно крестьянской. Кроме того, он обладал еще и другими, необходимыми для настоящего контрразведчика чертами характера – терпением, дотошностью. Осипову полковник Щукин доверял безоговорочно.
Капитан Осипов с таинственным видом присел на кончик стула. И стал ждать, когда заговорит полковник. Лишь по опущенным на колени рукам можно было догадаться, что ему хочется сообщить что-то важное: короткие и толстые пальцы нервно шевелились от нетерпения.
Щукин внимательно оглядел Осипова и сказал ровным, бесцветным голосом:
– Знаете, Виталий Семенович, доведись нам с вами встретиться сейчас впервые, я бы, пожалуй, угадал в вас контрразведчика.
Осипов скромно склонил голову, демонстрируя свой безукоризненный пробор:
– Неудивительно, Николай Григорьевич, с вашим опытом… – Его лицо слегка залоснилось от самодовольства.
Щукин перебил капитана:
– Для этого не нужно иметь богатого опыта! Есть контрразведчики, которые отличаются особым взглядом. Многозначительным и проницательным. И повсюду его демонстрируют. К месту и не к месту. К счастью, таких контрразведчиков немного!
На покрасневшем лице Осипова обозначилась откровенная растерянность.
– Я считаю это пороком, который надо всячески изживать, – все тем же тихим голосом продолжил Щукин. – Настоящий контрразведчик должен скрывать то, что вы так старательно выпячиваете. Эту загадочную многозначительность. Вот пришли ко мне, и я по взгляду уже знаю, что у вас какое-то важное известие. – Мягко оттолкнувшись кончиками пальцев от стола, он удобно прислонился к спинке стула и деловым тоном приказал: – Ну-с, докладывайте, что там у вас?
– Донесение от Николая Николаевича! – с трудом собираясь с мыслями, стал докладывать Осипов. – Он сообщает, что в Киев прибыла двадцать четвертая Туркестанская дивизия красных и днями будет направлена на пополнение Тринадцатой армии.
Щукин, внимательно вслушиваясь в сообщение Осипова, побарабанил пальцами по столу.
– Ваши выводы?
– Обстановка под Луганском усложняется для нас. По крайней мере, штаб, разрабатывая операцию к новому наступлению, должен это учесть. Может быть, ускорить наступление.
– Дальше, – коротко обронил полковник.
– Николай Николаевич также сообщает, что на Ломакинские склады в Киеве завезено очень большое количество провианта и фуража, предназначенного для войск Южного фронта. Николай Николаевич прямо пишет, что, если все это уничтожить, войска фронта окажутся в период летне-осенней кампании в весьма и весьма критическом положении, уже сейчас красноармейцы получают половинный, голодный паек… – Осипов выразительно посмотрел на Щукина.
– Что вы предлагаете? – спросил полковник.
– Полагаю, Киевскому центру это по плечу.
– Безусловно. У них есть возможности для осуществления такой операции. Подготовьте наше указание.
– Слушаюсь! – Осипов встал мгновенно, будто выпрямилась пружина. – Разрешите идти, господин полковник?
– Это не все, капитан. Сядьте! – Щукин посмотрел на Осипова долгим, невидящим взглядом, словно решаясь в этот момент на что-то, затем вынул из бокового ящика стола чистую папку, на лицевой стороне которой было жирно выдавлено: «Дело №…», и быстро написал на ней несколько слов.
– Досье? – позволил себе любопытство Осипов.
– Называйте как вам будет угодно, но потрудитесь в ближайшее же время вернуть мне эту папку с исчерпывающими сведениями на означенное лицо. – И Щукин протянул папку капитану.
Осипов мельком взглянул на щукинскую надпись.
– Но может ли ротмистр представлять для нас интерес, Николай Григорьевич? Мне кажется, в окопах он пройдет хорошую школу, прежде чем мы…
– Разве я недостаточно четко определил вашу задачу, капитан? – сухо спросил полковник. – А что до окопов… ротмистр Волин с завтрашнего дня будет зачислен в наш отдел.
– Понимаю, Николай Григорьевич. Как говорили древние: «Жена Цезаря должна быть вне подозрений».
Щукин поморщился, как от зубной боли, и затем сказал:
– Кстати, капитан Кольцов оставлен командующим при штабе. Нелишне было бы и на него запросить характеристику у генерала Казанцева, в бригаде которого он служил.
– Слушаюсь! – Осипов четко щелкнул каблуками, повернулся и уже спиной «дослушал»:
– И не увлекайтесь древностью, Виталий Семенович. В дне сегодняшнем она не очень уместна… Но смысл верен: или Волин и Кольцов вне подозрений, или…