Под кровавым куполом Шизофрении

Термер Светлана Ивановна

– На кого похож «длиннорукий»?

– Ни на кого. Он такой один.

– Как он выглядит?

– У него очень гладкая кожа. Как у женщины. И ядовито-синие глаза. Он носит черный костюм и идеально блестящие туфли. По литературному описанию напоминает Евгения Онегина. Так же Любит себя и все время боится замарать свои туфли. Когда он мучает Ангела и кровь попадает на туфли, – он достает шелковый платок и начинает их натирать.

– Кто-то кроме тебя его видит?

– Нет.

– А Ангела кто-то кроме тебя видит?

– Да. Моя мама лично знает Ангела.

– Хорошо. Теперь послушай. Ты должна провести границу

между этими личностями, и понять что реальность, а что галлюцинация. Итак, ты должна понять что «длиннорукий» – плод твоего больного разума. А твоя мама, твой папа и твой «Ангел» – живые люди. Да, ты видишь их всех одинаково и чувствуешь их прикосновения, но твой выдуманный враг хоть и похож на настоящего, но все же выдуман. Об этом мы еще поговорим, а пока я передаю твои документы в дневной стационар. В стационаре тебя будут лечить от этого

паразита, и спустя какое-то время ты перестанешь его видеть.

***

«Человек приходит в больницу каждый день. Человеку ставят болезненные уколы, ему назначают таблетки из-за которых человек постоянно хочет спать, но ничего не меняется. Мучитель продолжает приходить. Он громко смеется, брызжет слюной и говорит что таблетки убьют не его, а человека. Человек верил что таблетки и уколы избавят его от боли и страха, но надежда на избавление умирает с каждым днем. Человека лечат второй месяц, но все только хуже. Теперь мучитель не боится темноты и преследует человека даже в больнице. Он сидит в кабинете психиатра на стуле, разглядывает свои чертовы туфли и говорит всякий бред. Доктор его не видит и не слышит. Доктор понимает что бессилен. Он набирает на своем телефоне „03“. Человек пытается сбежать, но мучитель идет широким шагом рядом и все повторяет „быстрее, если ты не успеешь убежать мы оба умрем“. Тогда человек останавливается, и возвращается к доктору. Человек терпеливо ждет „скорую“ которая уже в пути. Надежда что убьют мучителя, пусть даже вместе с человеком берет верх над страхом ехать в психиатрическую клинику.»

*****

Часть 1. Глава 8.

Скорая едет быстро. Меня обнимают с двух сторон два больших санитара. Они держат меня очень крепко и не дают пошевелиться. Моя мать сидит напротив меня и плачет. Я понимаю что увижу ее еще очень не скоро. Пытаюсь запомнить ее лицо. Морщинки вокруг глаз, губы, глаза… Я хочу запомнить каждый фрагмент ее лица. Я мысленно прощаюсь с ней, потому что уверена в том, что в клинике убьют не только его, но и меня. Я не успела послать сообщение Ангелу. Прошу маму сообщить ему. Все. Я попрощалась с этим миром. Можно отдаться в руки судьбы. Уже не страшно. Пусть мы умрем вместе, но я победила его. Он бьется в дверь «скорой» и пытается вырваться. Я чувствую свое превосходство над ним. Теперь страшно ему, а я спокойна.

***

«Человек, запертый в теле 15 летней темноволосой девушки сжимается в комок, словно замерзшая кошка. Он чувствует себя так, как чувствует себя эмбрион в материнством чреве. Тесно, зажато, но тепло и уютно. Человек не хочет вырываться из этого тела. Человек – душа. Человек наполняет собой тело этой девушки как чистая вода наполняет сосуд. Само тело не имеет жизни, но живущий внутри тела человек наполняет дыханием органический механизм. Человек терпеливо ждет освобождения. Скоро он вырвется из этого тела и обретет свободу. Он расправит крылья и отправится к небу.»

*****

Часть 1. Глава 9.

Я лежу на скрипучей кровати с белыми простынями и сжимаюсь от холода. Зима, но окно открыто. Слабость в конечностях, мутный взгляд. Я здесь либо надолго, либо навсегда. Скорее всего мы с мучителем умрем в ближайшие дни. Он не уходит, но слава Богу молчит.

Идут часы. Ничего кроме 20 кроватей и зарешеченная дверь. Кто-то мотается из угла в угол не находя себе покоя, кто-то так же как я трясется холода, кто-то отбросив покрывало стонет и вскрикивает временами. Холодно и одиноко.

Я забываю лицо моей матери. Образ ее становится мутным и расплывчатым. Я помню только тепло ее рук. Я забываю Ангела. Помню только что он есть, но он далеко. Я забываю себя. Имя, фамилия, город в котором я живу… Я забываю где я нахожусь. Только мучитель не дает себя забыть.

Он молчит. Он сидит у меня в ногах и (ни смотря на то что он вроде как мужчина) он пилит ногти пилкой, затем сдувает с них пыль и вновь пилит. Он сидит так уже много часов. Хорошо что хотя бы молчит.

Вдруг я приподнимаюсь на кровати и изучаю взглядом свою палату. С ужасом я замечаю как на каждой из 20-ти коек сидят идентичные моему мучители. Он словно клонировал себя. Мне страшно. Я закрываю глаза и проваливаюсь в пустой сон. Кажется в этом сне прошли десятки лет.

В тот день я видела его в последний раз.

*****

Часть 1. Глава 10.

Я прожила в ремиссии 10 лет. По российскому закону о психиатрической помощи ремиссия в 10 лет считается полным выздоровлением от любого психического расстройства. Только эта ремиссия не была окончательной. Во-первых он покинул мою жизнь частично, уйдя из моей комнаты и потеряв свой человеческий облик, но остался голосом в голове и никогда не молчал. Во-вторых я продолжала временами вести себя неадекватно и была не способна к жизни в социуме. У меня не было работы и семьи, я была заперта в стенах своей маленькой комнатки и покидала ее только по острой нужде. У меня не было друзей, не было даже собаки о которой я мечтала всю свою жизнь. Я не могла приютить собаку потому, что боялась в шизофреническом припадке принести ей вред. По той же причине я избегала людей. Все что мне оставалось – изолировать себя от общества и смириться с присутствием этого Дьявола в моем болезненном рассудке.

Он жил во мне будто паразит, питающийся моей нервной системой. Его едой были не клетки моего организма, но мои эмоции. Если ему удавалось довести меня до слез или истерики – он бился в экстазе и нападал все упорнее.

Я научилась жить с ним. Слушала музыку, чтобы заглушить его и не так отчетливо различать его слова; не отвечала на его провокации и вопросы и вообще не вступала в диалог. Я привыкла к нему так, как Квазимодо привык к своему уродству. Я не могла исправить его присутствия, но смогла научиться жить с ним, почти как обычный человек.

Я написала два биографических романа. Писательство стало моей отдушиной и смыслом моего существования. Я открыла в себе способность писать когда поняла что не способна говорить. У меня не было людей, с которыми я могла бы общаться и разговаривать, поэтому я начала излагать мысли в текст. И у меня получалось настолько легко и при этом красиво, что я решила посвятить этому делу всю свою короткую жизнь (я знала что короткую, потому что с ужасом осознавала что погибну до 30-ти).

Конец ознакомительного фрагмента.