Под крышами Парижа
Шрифт:
Она стоит на одной ноге, затем на другой, предоставляя мне преимущества всех углов зрения, а когда у меня отпечатывается полная планировка, медленно поворачивается… ах, на что поспорим, это будет медленно!.. представляет себя в профиль и дает мне полный обзор, пока неспешно трусит обратно в спальню. И я стою там с хером по стойке смирно, а делать мне с ним нечего.
Я бы свои задние зубы отдал, чтоб выебать эту хуеплетку! Не потому, что считаю ее такой уж ни с чем не сравнимой в постели, а потому, что она, блядь, меня бесит. Хорошо бы сунуть елду ей в волосню хоть разок, просто из удовольствия
Замечательная мысль возникает у Артура. Сид, Артур и я в баре, и у всех как-то туговато, а Сид рассказал Артуру печальную историю о мисс Кэвендиш, к которой я время от времени добавляю свою толику, когда это представляется уместным. Артур, конечно, уверен, что мы с этой сукой сглупили. Вот если б она досталась ему, все было б совершенно иначе. На самом деле, раз мы его посвятили в хорошее, он поможет всем нам все изменить. Замечательная мысль его в том, что мы нанесем визит мисс Кэвендиш и выебем ее. Неудача полностью исключена, говорит Артур, потому что нас на два больше, чем ее.
– Пойдем и поговорим с дамочкой, – поясняет он, – и попробуем заставить ее поебаться с нами мирно. А не станет – хабах! Мы суку изнасилуем!
Сид от души аплодирует. Жалко, что он такого придумывать не умеет, говорит он. Но у него ум не так устроен, он никогда не видит простых, очевидных решений… И мы идем навестить мисс Кэвендиш.
Она говорит, что вполне рада гостям, и впускает нас… хотя заметно, что она никого не ждала. Расправляет неглиже, на ней надетое, и дает нам подглядеть за ее ногами, вводит нас в квартиру и тут же выставляет гостеприимную выпивку. Пока ее нет в комнате, Артур нам шепчет, что все получится легко, нам ее, в итоге, не придется насиловать… вы разве не уловили, как она пялилась на него, когда острила насчет приличного одеянья? Удостаивается он конского ржанья.
Разговор гуляет по комнате… Матисс… Гертруда Стайн… Мне больше не нужно принимать в этом интеллигентное участие, я просто называю имена, поскольку никто никого все равно не слушает. Все внимание держу на мисс Кэвендиш. Она обрабатывает Артура… колено у нее вновь и вновь приоткрывается, и неглиже распахивается до середины бедра. Бедный остолоп таращится на нее и ждет, чтоб эта штука разъехалась сильней и он увидел бы ее фигу… но, если я ее знаю, под этим неглиже на ней пара штанишек, и мисс Кэвендиш намерена их там и оставить.
У Артура занимает час перебраться на кушетку тогда же, когда на ней мисс Кэвендиш. Ну, сам обнаружит… Она ему позволяет погладить колено и немного ее пощупать… он может пощипать ей бедро через неглиже, но ему не позволят запустить под него пальцы. Когда она уходит с кушетки, он – за ней, валандается по квартире следом, как собака ходит на запах свежего мяса. Мы с Сидом делаем вид, будто спорим, чтобы не мешать ему… довольно потешно видеть, как кому-то дают от ворот поворот…
Мисс Кэвендиш оттарабанила свои шаловливые истории… и несколько личных
– Да ей просто до зарезу хочется, – говорит он. – Что с вами за хуйня вообще, придурки? Да она же как спелый фрукт, вся готова в руки вам упасть с дерева. Только что вслух этого не просит.
Вот вмешивается голос мисс Кэвендиш. Что-то не так со светом в спальне. Не зайдет ли кто-нибудь посмотреть?.. Она боится электричества….
– Вот оно, Арт, – говорит Сид. – Вот она и попросила вслух. Давай беги туда, и поглядим, что сможешь сделать. Если понадобится помощь – подсобим.
Артур в спальне провел не больше минуты, как оттуда доносится вопль, и пизда вылетает, Артур за нею по пятам. Неглиже наполовину съехало, и, как я и ожидал, под ним на ней пара штанишек. Она бросается в объятья Сиду и прижимается к нему голым животом. Артур, выдыхает она, попытался совершить там в темноте что-то неприличное.
Сид строго поворачивается к Артуру.
– Ах ты ж негодяй, – говорит он.
У Артура вывален язык, и ничего смешного он тут не видит.
– Только дайте мне эту суку проклятую, – говорит он, – я ей устрою неприличное к лицу! Гляньте на мою ширинку! Вы думаете, кто ее, к черту, расстегнул? Она. Сука, заманила меня туда с хуем нараспашку и всеми делами, а потом не хотела давать. Дайте ее мне, я ее выебу.
– Так не договаривались, – возражает Сид. – Мы все ей ввинчивать должны были, а не ты один. Где будем, тут или в спальне?
Трудная мисс Кэвендиш ушам своим не верит. Откидывается у него в объятьях посмотреть, не шутит ли он, и понимает, что он держит ее крепко и выпускать из рук отнюдь не собирается. Она требует, чтобы ее отпустили. Сид сжимает ей буфера и велит быть послушной деткой.
Затем, решив, что мы все это всерьез, она заводит речь о том, чтоб мы немедленно шли вон, а заканчивает мольбами, что она ничего плохого не имела в виду… она просто шутила, невинно.
– Тогда как насчет поебаться, – спрашиваю у нее я, – славно, невинно поебаться, как бы в шутку?
Мы не имеем права с ней так разговаривать! Она закричит, если мы не отпустим ее тотчас, а то и раньше! Она вызовет полицию расследовать, если мы сделаем хоть одно неверное движение. Ах, она-то уж все сделает для того, чтобы это безобразие дошло до соответствующих властей!
– Слушай, Сид, – говорит Артур, – я терпеть не могу таких разговоров… меня от них просто тошнит. И вообще, она орать при этом может, а у меня уши болят, когда вопят бабы, поэтому давай ее обратаем так, чтоб не шумела.
Сид дает ей еще один шанс согласиться мирно. Не станет, орет она. За какую это девушку мы ее принимаем, если рассчитываем, будто она позволит трем мужчинам собой злоупотребить? Артур сует ей в рот носовой платок и завязывает его ей на затылке.
– Скажи что-нибудь, – велит ей он, и мисс Кэвендиш отвечает «гу», по-моему с британским акцентом. – Прекрасно, – любуется он. – А теперь, хуеплетка, ты поймешь, что значит ебаться. Тебя изнасилуют на твоей же чертовой кровати, раз ты на нее по-другому никого не пускала.