Под куполом
Шрифт:
Расти взял половину рубашки Лестера и вновь разорвал пополам. Сложив в несколько слоев, уже собрался приложить к зияющей ране на лице мальчика, потом передумал, протянул сложенную материю отцу.
— Приложите к… — Слова едва вырвались: горло забивала собственная кровь. Расти вытолкнул ее обратно в рот. Отвернулся, выплюнул кровяную слюну на траву. Предпринял вторую попытку. — Приложите к ране, папа. Прижимайте. Второй рукой возьмитесь за шею сзади и прижимайте.
Ошалевший от случившегося, но стремящийся помочь, Олден Динсмор сделал все, как ему и сказали. Самодельный
Оставшийся кусок Расти сунул Лестеру:
— Еще!
Священник принялся рвать рубашку на более мелкие части. Расти поднял руку Динсмора и убрал первый тампон, промокший и уже бесполезный.
Шелли Динсмор, увидев пустую глазницу, закричала:
— Ох, мой мальчик! Мой мальчик!
Трусцой, тяжело дыша, прибежал Питер Рэндолф. Тем не менее, опередив Большого Джима, который — помня о сердечных проблемах, — не торопясь, спускался по широкой тропе, протоптанной толпой по чуть наклонному полю. Он думал о том, какая же получается мутня. В будущем, решил Ренни, такие сборища должны проводиться только по предварительному разрешению. И если он будет иметь к этому хоть какое-то отношение (конечно, будет, всегда имел), получение такого разрешения выльется в немалые трудности.
— Отодвинь людей подальше! — рявкнул Рэндолф патрульному Моррисону. И как только тот повернулся, чтобы выполнить приказ, чиф обратился к толпе: — Пожалуйста, отойдите. Не мешайте оказывать первую помощь.
— Патрульные, выстроиться в шеренгу! — проревел Моррисон. — Оттесняйте их! Любого, кто окажет сопротивление, в наручники!
Толпа начала медленно отступать.
Барби задержался:
— Мистер Эверетт… Расти… Помощь не нужна? Вы в порядке?
— Все хорошо, — ответил Расти, и по его лицу Барби понял все, что на тот момент требовалось знать: фельдшер в порядке, отделался разбитым носом; мальчик не в порядке и никогда уже не будет, даже если останется в живых. Расти положил свежий тампон на кровоточащую глазницу, прижал его рукой отца. — Вторую руку под шею. Давите. Давите сильнее.
Барби уже начал отходить, но тут мальчик заговорил.
3
— Это Хэллоуин. Ты не можешь… мы не можем…
Расти обмер, его руки, складывающие очередной тампон, застыли. Он словно вернулся в спальню дочерей, слушая крик Джанель: «Во всем виноват Большая Тыква!»
Расти повернулся к Линде. Она тоже слышала. Ее глаза округлились. Щеки, ранее пылающие, разом побледнели.
— Линда! — крикнул ей Расти. — Доставай рацию! Позвони в больницу! Скажи Твитчу, пусть приедет на «скорой».
— Огонь! — прокричал Рори высоким, вибрирующим голосом. Лестер смотрел на него, как, должно быть, Моисей — на неопалимую купину. — Огонь! Автобус в огне! Все кричат! Берегитесь Хэллоуина!
Толпа притихла, вслушиваясь в крики мальчика. Даже Джим Ренни их услышал. Он как раз добрался до последних рядов и начал проталкиваться к передним.
— Линда! Доставай рацию! — повторил Расти. — Нам нужна «скорая»!
Она вздрогнула, будто кто-то хлопнул в ладоши перед ее лицом. Сняла с ремня рацию.
Рори сполз на примятую траву, его начало трясти.
— Что происходит? — снова заволновался отец.
— Ох, дорогой Иисус, он умирает! — запричитала мать.
Расти наклонился над трясущимся, брыкающимся ребенком (стараясь не думать в этот момент о Джанни, но, разумеется, не мог не думать) и попытался поднять подбородок, чтобы не перекрылись дыхательные пути.
— Подключайтесь, папа, — обратился он к Олдену. — Не оставляйте меня одного. Суньте руку под шею. Зажимайте рану. Давайте остановим кровотечение.
Нажатие на рану могло привести к тому, что кусок пули, выбивший мальчику глаз, еще глубже уйдет в мозг, но Расти полагал, что поволноваться из-за этого он еще успеет. Если, конечно, мальчик не умрет прямо здесь, на траве.
Где-то вблизи — но ох как далеко — наконец-то заговорил один из солдат. Если и старше двадцати лет, то ненамного. Испуганный и печальный.
— Мы пытались его остановить. Он нас не послушал. Мы ничего не могли сделать.
Пит Фримен, «Никон» которого болтался у колена, одарил юного воина горькой улыбкой:
— Мы это знаем. Если не знали раньше, то теперь точно знаем.
4
Прежде чем Барби успел слиться с толпой, Мел Сирлс схватил его за локоть.
— Убери руку, — мягко попросил Барби.
Сирлс обнажил зубы в злобной ухмылке.
— И не мечтай, говнюк. — Он повысил голос: — Чиф! Эй, чиф!
Питер Рэндолф, хмурясь, нетерпеливо повернулся к нему.
— Этот парень мешал мне, когда я пытался освободить место от посторонних. Могу я его арестовать?
Рэндолф уже открыл рот, чтобы сказать: «Не отнимай у меня время». Потом огляделся. Джим Ренни наконец-то пробился к тем, кто оставался рядом с раненым мальчиком. Одарил Барби холодным взглядом ящерицы, сидящей на камне, повернулся к Рэндолфу и чуть кивнул.
Мел это заметил. Его улыбка стала шире.
— Джекки! Я хочу сказать — патрульная Уэттингтон. Могу я позаимствовать у вас наручники?
Младший и остальные члены его команды лыбились. Все лучше, чем смотреть на истекающего кровью мальчишку, гораздо лучше, чем приглядывать за толпой молящихся кретинов и этими козлами с плакатами.
— Час расплаты, Ба-а-а-арби, — протянул Младший.
На лице Джекки отражалось сомнение.
— Пит… я хочу сказать — чиф… я думаю, этот парень только хотел по…
— В наручники его! — оборвал ее Рэндолф. — Потом разберемся, что он хотел сделать, а чего нет. Сейчас же я хочу навести здесь порядок. — Он возвысил голос: — Все закончилось, друзья! Вы развлеклись — и видите, к чему это привело! А теперь по домам!
Джекки снимала с ремня пластиковые наручники (она не собиралась отдавать их Мелу Сирлсу, сама надела бы их на запястья Барби), когда заговорила Джулия Шамуэй. Она стояла позади Рэндолфа и Большого Джима (тот даже оттолкнул ее локтем, пробираясь к месту событий).