Под Москвой
Шрифт:
По путям между эшелонами, о чем-то споря, кучками ходили военные. Стоявшие у вагонов часовые ежеминутно строго окрикивали штатских с чемоданами, узлами, свертками, пытавшихся нырнуть под буфера.
В отделе грузовой службы Миронов стал свидетелем любопытной сцены. Какой-то капитан интендантской службы, перевешиваясь через барьер, совал лейтенанту - помощнику коменданта - пачку бумаг и с горячей настойчивостью доказывал:
– Поймите! Наш груз здесь! Я сам видел. Вагон номер шестьсот два, назначение станция
– Вот туда его и направим. Там и получите.
Лейтенант беспомощно рылся в бумагах и ворчливо отругивался от наседавших военных. Он явно был не в курсе дела и совершенно не знал обстановки.
– Да ведь станция Кощенки занята противником!
– Каким противником?
– обалдело спрашивал лейтенант.
– Немцами, черт побери!
– не выдержав, закричал капитан.
– Фашистами!
– Вы не кричите!
– взбеленился вдруг лейтенант.
– А то я патруль вызову.
Станция Кощенки действительно была занята немцами. Миронов узнал об этом еще утром. Для того чтобы вразумить лейтенанта, он решил вмещаться.
– Капитан правильно говорит. Туда уже грузы направлять нельзя.
– Но и здесь запрещено выгружать, - огрызнулся было лейтенант, но внушительная выправка Миронова и две шпалы на петлицах произвели на него должное впечатление. Миронов спокойно разъяснил, что армии отводят на восток, следовательно, и военные грузы надо направлять обратно.
– Обратно?!
– хмуро заметил лейтенант.
– Обратно нельзя, там дорогу разбомбило.
– Тем более надо выдать здесь!
– А пусть, вывозите, - махнул рукой лейтенант.
– Только забирайте все, а то у нас платформы забиты.
Момент для получения подков был самый подходящий. В голове Миронова сложился простой план: как можно скорей узнать, кому принадлежат обнаруженные Доватором подковы, и в зависимости от этого действовать.
– Выгрузка запрещена, а на платформе гора подков! Такой товар можно было где угодно выбросить, - заговорил Миронов, когда разошлись командиры.
Где выгружены подковы и выгружены ли они вообще, Миронов и понятия не имел.
– Мне нужно туда пойти, - добавил он требовательно.
– За этот груз я не отвечаю, - проговорил лейтенант обрадованно, там полковник есть. Представитель армии..
– Какой армии?
– Извините, не могу знать, - ответил лейтенант и охотно объяснил, где разыскать полковника и как пройти на товарную платформу.
На площадке, около штабелей новеньких ящиков, лежали груды подков. Рядом стоял часовой. Сухой и крепкий, с ветерком морозец заставил его поднять воротник шинели и усердно притопывать ботинками. На Миронова боец не обратил ни малейшего внимания: очевидно, приветствовать снующих взад и вперед по платформе командиров и начальников разных рангов ему просто надоело.
– Черт знает куда выгрузили!
–
В данном положении часовой играл решающую роль. На всякий случай Миронов дал ему понять, что имеет к грузам прямое отношение.
– Вы о чем, товарищ майор?
– спросил часовой, не без интереса поглядывая на толстую папиросу, которую Миронов вытащил из портсигара.
– Да вот подковы хотел грузить, а, видно, придется их сначала вытаскивать на конец платформы, - ответил Миронов.
– Зачем вытаскивать, когда вагонов нету, машины могут подъезжать прямо сюда. По шпалам.
– Сюда?
– показывая на блестящие рельсы, спросил майор и чиркнул спичкой.
– Так точно, сюда. Здесь курить нельзя, товарищ начальник.
Часовой, перехватив рукавицами винтовку, показал на плоскую тесовую крышу пакгауза. Огромными буквами там было намалевано: "За курение трибунал!"
– Виноват!
– Миронов смущенно спрятал портсигар в карман.
– Сюда можно прямо на машинах, - добродушно подтвердил часовой, встряхивая застывшими плечами.
– Вы уже оформили?
– Нет еще...
– сухо отозвался Миронов.
– Тогда идите к полковнику. Тут совсем недалеко.
Часовой обстоятельно, с ненужными подробностями, начинавшими раздражать Миронова, объяснил, как и что необходимо сделать для получения подков.
Лавируя среди военных, толпившихся на крыльце небольшого домика, Миронов пробрался в кабинет полковника.
За столом в новеньком, с иголочки, кителе сидел упитанный человек в звании полковника с обрюзгшим, нездоровым лицом и что-то писал.
Когда вошел Миронов, он даже не поднял головы, а только обратным концом ручки почесал приплюснутый нос со шрамом на переносице и продолжал писать.
– Здравствуйте!
– сказал негромко Миронов.
В ответ полковник прошептал что-то невразумительное глухим, надорванным голосом. Через минуту, вскинув на Миронова тусклые, похожие на стертые монеты глаза, спросил:
– У вас наряд? Какая часть?
– Я насчет подков, - осторожно ответил Миронов.
– Берите...
Полковник вялым движением руки снял с зазвеневшего телефона трубку.
– Холостяков слушает! Неизвестно! Путь разрушен. Все будем отправлять на станцию Высокое. Забирайте на машины. Вам, значит, подковы?
– повесив трубку, обратился Холостяков к Миронову.
– Да, мне нужны подковы.
– Сколько?
– Заберу все.
– Очень хорошо. Берите все. Наряд есть? Наконец-то я разгружу площадку.
– У меня, собственно, не наряд, а требование.
Миронов протянул бумажку.
– Пусть требование... Все равно.
Но взглянув на бланк требования, Холостяков быстро написал разрешение и размашисто подписался.