Под музыку любви
Шрифт:
– То, что у меня - самая замечательная подруга в мире, - сказала Линда, - и другой подруги мне не надо!
Вечером у Аманды Стайгер не было съемок, и она уютно расположилась на берегу океана под большим плотным зонтиком. Несмотря на уходящее солнце, Аманда боялась обгореть.
Она нежилась коврике из тончайшего тростника и сквозь темные очки любовалась местными природными красотами. Да, нелегко быть известной актрисой, нельзя ни на секунду забывать о
Таким шикарным женщинам, как Аманда, всегда нужно носить в сумочке всевозможные крема от сухого ветра, от загара, следов усталости под глазами и так далее. Всего и не перечислишь.
Роберт Фонтейн нашел Аманду на берегу. Подошел к ней поближе, тоже сел на коврик и провел пальцем по идеальному животу Аманды.
– Радость моя, ты мне солнце загораживаешь, - сонно сказала ему Аманда.
– Душа моя, какое солнце - вечером и под таким плотным зонтиком?
– улыбнулся Роберт Фонтейн.
– Что поделаешь, любовь моя, что поделаешь, - притворно вздохнула Аманда, - я же сама себе не принадлежу.
– Ты принадлежишь мне?
– с надеждой спросил Роберт Фонтейн.
– Нет, счастье мое, - грустно сказала Аманда, - я принадлежу своей профессии.
В этом месте они немного посмеялись. Затем Роберт стал устраиваться рядом с любимой женой, стараясь при этом спихнуть ее с коврика на песок.
– Роберт, говори, что хотел, и уходи куда-нибудь, - попросила его Аманда, - дай мне в кои-то веки побыть наедине с самой собой.
– Любовь моя, - сказал ей Роберт, - ты забыла, что для людей нашей профессии одиночество - это самая несбыточная мечта?
Аманда тоже пыталась спихнуть своего любимого мужа на песок.
– Значит, ты не оставишь меня сейчас в покое и не исполнишь хотя бы на полчаса эту мою мечту?
– спросила Аманда.
– Конечно, исполню, - сказал Роберт Фонтейн, - но для начала я должен сообщить тебе одну новость.
– Надо же, в этом захолустье тоже бывают какие-то новости?
– притворно удивилась Аманда.
– Новости бывают везде, радость моя, - сказал ей Роберт, - в любом захолустье.
– Говори же скорей, мое счастье, не томи меня, - попросила Аманда.
– Завтра приезжает Джулия Роджерс, - со вздохом сказал Роберт Фонтейн.
– Что?
Аманда даже села на коврике.
– Да, - развел руками Роберт, - она, видите ли, по телефону плохо оценивает обстановку.
– Монтгомери и его ассистенты по нескольку раз в день докладывают ей, как идут дела.
– Но мы же знаем, что ей вовсе не дела нужны, - сказал Роберт.
– Да, - задумчиво сказала Аманда, - ей нужен Монтгомери. Думаешь, она что-нибудь еще придумала?
– А что она может выдумать еще, - сказал Роберт, - все зло она уже совершила.
– Что ты, моя радость, не будь таким наивным, - сказала Аманда, - такие, как Джулия Роджерс, могут бесконечно
– Ты думаешь?
– Больше чем уверена, - кивнула Аманда, - наверное, мы все-таки зря не сказали Монтгомери о том, что узнали в прошлом году.
– Уже ничего не вернешь, - сказал Роберт, - Ребекки все равно нет на его горизонте. Быть может, она уже давно где-то счастлива и забыла о нем.
– Но я не думаю, - сказала Аманда, - что Монти забыл о ней.
– Откуда ты знаешь? Он живет полной жизнью, у него все хорошо.
– Да, - сказала Аманда, - но мы все равно не можем точно знать, что творится у него в душе.
– Мы его друзья - и мы видим, что у него все хорошо, - сказал Роберт.
– Нам с тобой надо быть внимательными, когда приедет Джулия, - сказала Аманда, - постарайся не выпускать из виду ни ее, ни Монтгомери,
– Она ничего не может сделать, радость моя. Она никак не сможет заставить его жениться на ней. Это не в ее власти. И хотя она убрала Ребекку со своего пути еще десять лет назад, тут она бессильна.
– Все равно нам надо быть настороже.
– Мы и так всегда настороже, - Роберт обнял Аманду, - мы Монтгомери никому в обиду не дадим.
– Да, - согласилась Аманда, - хоть это мы сейчас можем для него сделать.
На том и порешили. Мирно легли на коврик вдвоем и стали слушать мерный шум волн.
18
Поздно вечером Ребекка сидела у себя в комнате на подоконнике, смотрела на миллиарды звезд в ночном небе и думала о своей жизни. А на своем ли месте она была в этом городе?
И не нужно ли было ей десять лет назад предпринять совсем иные шаги? Пойти совсем не в ту сторону, в которую она тогда пошла? И как она могла узнать, правильно или неправильно она тогда поступила?
Хотя ответ на этот вопрос был совсем рядом, на другом конце города - только руку протяни. Потому что ответ этот был у Монтгомери Холдена.
Но как она могла у него об этом спросить? Они с ним играли роли, как будто только недавно познакомились. А роль ли это была с его стороны?
Вдруг он и правда не узнал ее? А вдруг он забыл ее тогда же, как только ему сказали, насколько сильно она пострадала, и что ее внешность теперь будет совсем другой?
Почему он сразу же уехал с места трагедии? Почему для него было важнее тут же начать давать показания, вместо того, чтобы увидеть, что с ней случилось? Почему он даже не пытался найти ее за все эти годы?
Почему он поручил Джулии Роджерс передать Ребекке, что между ними все кончено? Почему у него не хватило смелости сказать ей об этом в лицо? Игра слов, но, наверное, потому что для него было важно только ее лицо?
Ее карьера была в самом рассвете, его карьера тоже пошла в гору от их совместных проектов и планов на будущее. Зачем она была ему нужна после такой трагедии?