Под музыку любви
Шрифт:
И вышел из гостиничного номера! Джулия Роджерс даже не успела задержать его! Она закрыла глаза и еле сдержала стон отчаяния.
Поднесла к губам свой бокал и залпом его выпила. Стала вспоминать, куда она поставила свой любимый спасительный коньяк. Сейчас ей понадобилась бы очень внушительная порция, чтобы хоть немного прийти в себя.
Прийти в себя Джулии Роджерс ей все-таки пришлось и без коньяка. Потому что в гостиничном номере вдруг послышался громкий храп. Джулия Роджерс в шоке открыла глаза.
Прямо перед ней
Что?! Что Джулия Роджерс скажет, когда сюда вернется Монтгомери? Что она скажет Аманде, когда та наконец-то проплачется и станет искать своего ненаглядного мужа?
Ведь Роберта Фонтейна теперь и пушками не разбудишь! И в таком состоянии он пробудет как минимум часов двенадцать!
Но Джулия Роджерс была сильной и волевой женщиной, и мозги у нее всегда работали как счетная машинка. Не теряя ни секунды, она позвонила своему шоферу, и когда тот через пять минут поднялся в ее номер, у Джулии уже были собраны чемоданы.
Да. Сейчас это было единственно правильное решение - бежать отсюда подальше. Когда все забудут об этом неловком сне этого непутевого Роберта Фонтейна и утечет некоторое количество воды, Джулия приедет обратно.
И у нее будет новый план. И план этот будет коварный и окончательный, без единого сучка и задоринки.
Монтгомери Холден честно шел проведать Аманду Стайгер и выяснить, что с ней приключилось, но встретил в безлюдном холле гостиницы скучающую от безделья Сессилию Кейн. Сессилии Кейн было настолько нечего делать, что Монтгомери Холден никак не мог отказать себе в удовольствии занять человека хоть каким-то делом.
– Сессилия, выручай, - сказал он, - а то у меня совершенно нет времени.
Сессилия Кейн заметно оживилась.
– А что случилось?
– улыбнулась она.
– Надо проведать Аманду.
– А что с Амандой?
– Она плачет.
– Плачет?
– удивилась Сессилия Кейн, - и все?
– А этого мало?
– тоже удивился Монтгомери Холден.
– Ох, извини, - совсем растерялась Сессилия, - наверное, дело и правда серьезно, раз Аманда плачет.
А Аманда Стайгер действительно никогда не плакала. Плакать - это не дело для таких роскошных женщин, как Аманда.
– Ты сходи, проведай ее, узнай, в чем дело, хорошо?
– попросил Монтгомери Холден.
– Конечно, схожу, - согласилась Сессилия.
– Утешь ее там, если нужно, - сказал Монтгомери Холден, - успокой.
– Конечно, успокою.
– А потом пойди к Роберту и расскажи ему, в чем там дело с Амандой.
– А где Роберт?
– Роберт сейчас в номере у Джулии Роджерс, - сказал Монтгомери.
– Хорошо, - кивнула Сессилия.
– А если кто-нибудь будет искать меня, скажи, что я скоро приду, хорошо?
– Хорошо, - кивнула Сессилия.
– Ты меня этим здорово выручишь, -
И Сессилия двинулась в номер к Аманде, а Монтгомери Холден, пока никто не заметил, вышел из гостиницы.
22
К вечеру Ребекка так и не придумала, что ей теперь думать обо всем, что с ней в последние дни происходит. Зря она не уехала сразу же, как только высшие силы принесли в этот город Монтгомери Холдена. Зря.
Тогда у нее было побольше силы воли как-то разрулить эту ситуацию. Ну хорошо. Просто бежать от этой ситуации без оглядки.
А сейчас... Запах его волос, близость его тела, сила его рук, его смех, его дыхание - совсем-совсем близко - уже взяли в тиски все ее естество, все ее нерастраченные за эти годы чувства, всю ее невыплаканную грусть.
Как она могла отказаться от присутствия этого человека в своей жизни? Ведь ей не нужен был никто другой. Ей нужен был только он.
И пусть десять лет назад он поступил с ней именно так, как он тогда поступил. Быть может, он давно уже пожалел, что тогда все так получилось, и что на первое место он тогда поставил совсем другие интересы. Ведь он тоже до сих пор один. И это неспроста.
Ребекка так и сидела как замороженная на своей кровати и не могла двинуться, не могла даже взять и накинуть на себя пару одеял, чтобы согреться в такую жару, когда со стороны окна послышался тихий шорох. Вот кто-то перепрыгнул через забор. Вот он подошел к окну.
Тонкое нежное чувство счастья стало разливаться по всему телу Ребекки. И это чувство не зависело ни от логики, ни от здравого смысла. Только Монтгомери Холден должен обнимать ее и тихо шептать всякие дерзости ей на ухо. Только он и никто другой.
Ребекка взяла себя в руки, встала с кровати и пошла к окну. Но он уже и сам ловко перелез через ее подоконник. В комнате было темно. Они сделали один шаг и оказались в объятиях друг друга.
Как она соскучилась по его запаху. Как она соскучилась по его сильным рукам. Со вчерашнего вечера соскучилась? Или скучала все прошедшее столетие? Ребекка уже ничего не понимала.
– Счастье мое, - сказал ей Монтгомери Холден, - у вас в городе такая жара, а ты опять замерзла.
Ребекка тихо засмеялась, а Монтгомери нежно-нежно поцеловал ее.
– Я тебя согрею, - тихо сказал он ей на ухо, - тебе придется жаловаться на жару, так я тебя сейчас согрею.
Ребекка обняла его за шею и ничего не хотела говорить. У нее просто сил не было. Он это понял, осторожно взял ее на руки и положил на кровать.
Ближе к утру в комнате действительно было так жарко, что им пришлось перебраться на улицу. Они постелили большое толстое одеяло на землю и укрылись другим одеялом. На улице был изумительный сладкий ночной воздух.