Под парусом надежды
Шрифт:
– Да? Ну, прости… Я потом все объясню, ладно? Сейчас не могу. Сейчас мне бежать надо. Где мои старые кроссовки, мам? И джинсы? И телефон? Где, где телефон-то?
– Да вот он, на столе лежит… А все-таки кто он, этот Стас? Ты же и правда ничего мне о нем не говорила! А Кирилл… Он про этого Стаса хоть что-нибудь знает? И вообще… Он с ним знаком? Или… О господи, Кира… Куда ты? Остановись! Давай поговорим!
Испуганные мамины вопросы так и остались висеть в воздухе, там, на лестничной площадке, и все отдавались гулким эхом в голове, пока Кира, перепрыгивая через две ступеньки, вихрем не скатилась на первый этаж и не открыла железную дверь подъезда. А выйдя, остановилась. Куда идти-то?
Если б знать, в какую хоть сторону… Не знает же! Прямо
Однако такой вариант поведения для решительной девушки Киры Воротынцевой совсем был не характерен. Может, кому-то он и подходил, конечно, но Кира Воротынцева им никогда не пользовалась. Говорят, по реакции на стресс все мы разделяемся на бойцов, беглецов и простодушных. Боец – тот, который сразу начинает стратегию с тактикой разрабатывать да плацдармы для решительных действий готовить. А разработав и подготовив, начинает шашкой рубать направо и налево. Беглец – тот, наоборот, ничем таким голову себе не морочит. Он сразу на спринтерскую дистанцию норовит выскочить, чтоб убежать, чтоб вынести себя, драгоценного, из плохой ситуации в целости и сохранности. А простодушный – он присаживается на скамеечку и сидит, и плачет, и ждет, когда кто-то там добрый наверху его слезы увидит да сам по себе все уладит потихоньку…
Кира Воротынцева, если уж следовать этой придуманной кем-то градации, была из отряда бойцов. Потому коварное желание просто заплакать она тут же от себя отбросила. Правда, на скамеечку все-таки присела, но для того только, чтобы с мыслями собраться. И разработать стратегию с тактикой. И подготовить плацдарм для решительных действий. Итак. Первое. Что мы имеем в авангарде? В авангарде мы имеем телефон, забытый Стасом на кухонном столе. Может, кому-то из друзей его позвонить? А вдруг еще хуже сделаешь? Кто знает, кто там ему друг, а кто враг? Вон там, в памяти мобильной, народу сколько… И Андрей какой-то есть, и Саша, и Павел Петрович… На них же не помечено, кем они Стасу приходятся… А может, надо просто посидеть на этой скамеечке и тупо подождать, когда Стас вернется за своим телефоном? А если не вернется? Нет, не вариант… Думай, Кира Воротынцева, думай… Соберись и еще раз думай… Фамилию ты его знаешь? Знаешь. Это уже хорошо. Где живет – понятия не имеешь? Да, не имеешь. Это плохо. Правда, он говорил – у мамы, где-то за городом… Так. А где он работает? Стоп! Где он работает – ты знаешь! В ресторане «Альбатрос» он работает! В центре! А если он там работает, то и анкетные данные его там имеются! И адрес! И телефон домашний…
Подскочив со скамейки, она пошла было на автобусную остановку, но потом передумала. Лучше машину поймать. Так быстрее получится. В том, что надо торопиться, Кира почему-то не сомневалась. Росла и росла в груди противная дрожащая тревога, и она даже подпрыгивать начала нетерпеливо, сидя в стареньком раздолбанном жигуленке, подрулившем к ней сразу же, как только она сошла с кромки тротуара и подняла руку.
– Мы что, торопимся? – полуобернулся к ней молодой совсем парнишка-водитель.
– Да! Очень торопимся! – жалобно проговорила Кира. – Давай как-нибудь дворами, что ль… Смотри, какая тут пробка образовалась…
– Сейчас изладим… – с готовностью отозвался парнишка, ныряя в пыльный переулок. – Я вчера вот тут хорошо проехал, прямо по стройке… Потом как раз в центр и выедем! Тебе прямо к «Альбатросу» подрулить или пешком немножко пробежишь?
– Да пробегу! – махнула рукой Кира. – Ничего страшного! Только быстрее давай…
Ресторан «Альбатрос» расположился в старом доме дореволюционной еще постройки и был в городе заведением очень уважаемым. Монументальным, можно сказать. С достопримечательностями. Со швейцаром в красной ливрее и с мраморной широчайшей лестницей, покрытой красной ковровой дорожкой. И с зеркалами. И с пальмами. И с тяжелыми хрустальными люстрами в полутемном вестибюле. Новомодных легкомысленных веяний он и близко к себе не подпускал. Казалось бы, кому они теперь интересны-то, эти пальмы да люстры? Блеск пошлости, прошлый век… Ан нет! В
– Вы к нам пообедать, девушка? – поднялась ей навстречу из-за маленького столика улыбчивая полненькая женщина. – Пойдемте, я вас посажу…
– Нет, я не обедать… Я тут человека ищу…
– Какого человека? Из персонала? Может, я вам могу помочь?
– Да, наверное… Скажите, у вас тут поваром Станислав Никитин работает… Вы его знаете?
– Стасика? Ну конечно знаю! А только его сейчас нет, к сожалению. Он несколько дней за свой счет оформил…
– Да я знаю! Просто… Просто мне надо знать, где он живет…
– А зачем вам? Вы ему кто? – в один момент насторожилась женщина, окидывая Киру подозрительным взглядом.
– Да это не важно! В общем, мне очень надо!
– Ну, это я не знаю… Вы тогда пройдите лучше к Павлу Петровичу, что ли… Он у нас менеджер по персоналу, пусть он с вами поговорит…
– Хорошо, хорошо! Вот он-то мне как раз и нужен! Именно Павел Петрович и нужен! – радостно закивала Кира, вспомнив, что именно это имя мелькало в мобильной памяти Стасова телефона. – Вы подскажите, куда мне идти…
– На третий этаж как подниметесь, вторая комната налево. Там он сидит.
– Спасибо!
– Всего доброго, девушка… – дежурно улыбнулась ей женщина полными губами, снова присаживаясь за свой столик. Поднимаясь по лестнице, Кира спиной почувствовала, как она по-прежнему подозрительно смотрит ей вслед…
Павлом Петровичем оказался совсем молодой мужик, улыбчивый и вежливый. Мог бы и просто Павлом побыть, между прочим. Или даже Пашей. Кабинет у Паши – Павла Петровича был выдержан в стиле, совершенно противоположном царившей вокруг монументальности. То есть обычным был, современно-офисным. С фисташковыми стенами, с белыми жалюзи, с овальным столом-трансформером и примостившимся на нем жидкокристаллическим монитором. А зря, между прочим. Надо уж было во всем поддержать коврово-пальмовую атмосферу. Соблюсти бренд. А так – ренегатство какое-то получается…
– Вы ко мне? – поднял на Киру глаза Павел Петрович, с сожалением оторвавшись от экрана монитора. – Садитесь, пожалуйста. Слушаю вас. На какую вакансию претендуете?
– Да я, собственно, ни на какую вакансию не претендую, – присаживаясь в удобное кресло, деловито проговорила Кира. – Я по другому вопросу. Мне бы адрес одного вашего работника узнать…
– Какого работника?
– Никитина Станислава. Он у вас поваром работает. Вы его знаете?
– Ну, допустим… – вдруг подозрительно сузил глаза Павел Петрович, заметался взглядом от ее лица к экрану компьютера и обратно. И вообще подобрался весь как-то, из добродушно-приветливого вмиг сделался непроницаемым и холодным, как айсберг, вставший на пути бедолаги «Титаника». – Допустим, знаю… А вам зачем, позвольте поинтересоваться? Вы кто такая вообще?
– Я? Я его адвокат… – на голубом глазу соврала Кира и улыбнулась Павлу Петровичу доверчиво. И тут же уточнила: – Ваш Никитин Станислав недавно дело в суде проиграл, вот и нанял меня, чтоб я помогла ему решение в следующей инстанции обжаловать…
– Да? – с радостью и в то же время с некоторым сомнением трансформировался в обратную добродушно-приветливую сторону Павел Петрович. – Правда, адвокат? А вы меня не обманываете? Дело в том, что Стас – мой друг и я в курсе всех его дел… Но про адвоката он мне ничего не говорил, знаете ли! Когда он успел-то? Он в пятницу утром в суд пошел, потом мне позвонил, сказал, что все хреново… то есть, извините, плохо, конечно… Еще сказал, чтобы я пошел к директору и попросил для него отпуск за свой счет…