Под сенью наших берёз
Шрифт:
– Кирочка моя, я тоже собиралась заводить пироги, давай-ка мы вместе сейчас умоемся – и за дело! Затеем пир с тобой и бабушкой Пашей.
Кира любила тереться возле матери, помогать, подавать, и ей даже доверяли защипывать края кружочка из теста, упаковывая начинку. И вот уже снова все хорошо, и злющая бабка напрочь вытеснена из ее мыслей.
Наступала Кира на одни и те же грабли раза три. Ну вдруг у бабки Фени было плохое настроение, может быть, она уже пожалела, что так поступила с нею? Кира даже жалела ее, воображая, как та переживает и, может даже, плачет. Плелась туда снова как слепой котенок, но каждый раз прибегала домой в слезах, пока однажды твердо не решила больше никогда, никогда туда не ходить. Из солидарности перестали навещать бабку и братья, и сестра, они поддержали малявку. Для нее это было важно. Признаться, Кира не понимала, почему они еще продолжали
Кира и Ромка подружились сразу. Из сверстников на улице были противный нытик и ябеда Петька, еще старше года на три Людка, она не часто возилась с малышней. Остальные дети были либо значительно старше и малышню не жаловали, либо совсем маленькие, подходящие в компаньоны только Юрику.
У братьев тоже находились свои дела и свои друзья по возрасту и интересам. Киру они с собой гулять брали редко, неохотно, хотя она то и дело норовила увязаться за ними.
– Кирка, ты можешь около дома погулять? Не возьму я тебя сегодня, у меня свои дела, нечего за мной бегать, там мальчишки одни взрослые, – примерно так отшивали ее братья. Ну и ладно, у нее теперь есть свой друг! Так что уже через несколько дней после знакомства Ромка кричал возле ее дома:
– Кира, выходи гулять!
Дважды звать не приходилось, она сразу же бежала на улицу. Иногда ему приходилось брать с собой младшего брата, если оставить было совсем не с кем. Они придумывали, чем бы им вместе заняться. В ход шли все игрушки: Кирины, ее брата и мальчишек. Играли в машинки, в прятки, в мяч, во все привычные уличные и домашние игры, возились в песочнице. В выходные дни, если Кирина мама не работала и первая звала обедать, все втроем бежали есть к ней. Если тетя Вера опережала, Кира обедала у них. Если убегали играть на соседнюю улицу, могли про обед забыть напрочь и только поддавшись громкому урчанию в желудках неслись домой на минуточку схватить кусок хлеба, намазать его вареньем или просто посыпать сахарным песком и скорее бежать обратно. Быстрее! Нельзя пропустить ничего важного!
Отец Ромки привез подарок для Юрика – огромную синюю машину, нет, не такую, которую катают, держа рукой за кабину или за веревку, привязанную к бамперу. Другую. Большую, как будто миниатюру настоящей взрослой машины – открытую, блестящую, с кожаным сиденьем для водителя, педалями, рулем, лобовым стеклом, передними и задними фарами, которые зажигались по желанию водителя. Он поднял Юрку с земли, посадил его на сиденье, объяснил, как привести машину в движение. Принцип почти такой же, как у велосипеда, только здесь педали не вращались вокруг оси, а шли поочередно вверх-вниз, вверх-вниз – и машина ехала. Чем быстрее нажимаешь на педали, тем с большей скоростью едешь. Это был мини-автомобиль для маленького человека! Еще никто никогда на улице не видел такого чуда! Юрик стал в одночасье сумасшедше популярным, вся мелкота округи толпилась несколько дней возле его дома.
Ромка, как и обещал, научил Киру кататься на велосипеде. Кира мало чего боялась. Не боялась ни мышей, ни ужей, ни ящериц, от чего там еще девчонки визжат и падают в обморок, а уж тем более не боялась получить ссадины и шишки от падения с велосипеда. Ромка удерживал велик сзади за сиденье, пока Кира устраивалась на нем, ставила ноги на педали. Потом другой рукой Ромка брался за руль, катил велосипед с Кирой, откуда столько сил у него, удивлялась она. Рассказывал, как держать равновесие, крутить педали, а главное – тормозить. Говорил, наверное, теми же словами, которыми наставлял его отец, когда учил управляться с двухколесным. После Ромка переходил на бег, толкал велик и, максимально разогнавшись, убирал руки с сидения и руля, подтолкнув слегка вперед. Кира подхватывала скорость, крутя педали и выравнивая руль. Она на удивление быстро освоила эту науку, хотя без пары падений и ссадин до крови не обошлось. Да кто бы на них обращал внимание! Надо ли говорить, что Ромка стал ее героем?
Кому из них пришла мысль посадить березки напротив Кириного палисадника, прямо напротив ее окна, уже никто не помнил. Просто однажды они увидели кучу мелких саженцев, сваленных для облагораживания соседней улицы, которая по меркам их округи могла сойти за бульвар. Они взяли два
Чего не скажешь о Петечке, живущем в соседнем с Ромкой доме. Никогда не думала Кира, что мальчишки могут быть такими плаксивыми ябедниками, не способными за себя постоять, дать сдачи, когда нужно, вместо того чтобы бежать к мамочке жаловаться, что отняли мяч, толкнули, обозвали, например, Жиртрестом. В таких случаях вся округа оглашалась басовитым воем, и Петька орал что есть мочи, заходясь до красноты:
– Зойка, Зо-о-ой-ка-а-а-а!!!!
Зойка с бешеной скоростью, так что пыль клубилась под ногами, выносилась из калитки, растрепанные волосы торчали во все стороны. Кире она представлялась настоящей Бабой-ягой, вылетающей со двора на сверхзвуковой метле. Кидалась к своему драгоценному мальчику и, выпучив глаза и брызгая слюной, вопила:
– Кто? Кто-о-о-о??
Драгоценный Петечка выкрикивал имя обидчика или просто орал наобум чье-то имя на требование обезумевшей от гнева мамаши назвать подлеца. Их новому врагу нужно было, желательно очень быстро, убежать домой, потому что большая, надвигающаяся на маленького человечка Зоя была по-настоящему устрашающим зрелищем. Сердце громко падало в пятки, во рту пересыхало, ноги становились ватными. Но нужно было отодрать себя от места и бежать, бежать…
Натерпевшись жуткого страха от вида лютой тетки, бегущей прямо на них, дети по понятным причинам после не хотели водиться с этим плаксой и доносчиком. Но как так? Петечке скучно, ему хочется играть вместе с другими детьми:
– Вы, дети, должны принять его в свои игры. Ну пусть он побегает с вами, – говорила успокоившаяся через несколько дней сотрудница республиканской библиотеки.
Если детвора наотрез отказывалась общаться с нюней, Зойка частенько прибегала к такой уловке: заманивала детей к себе на чай. Покупала печенье, конфеты и зазывала их к себе. В дом идти боялись, но сладкого урвать хотелось. Далеко не во всех домах и далеко не каждый день раздавали конфеты. Так они угощались около забора со стороны улицы или, в лучшем для Зои случае, в их дворе. Подходили с опаской, как испуганные щенки, которых хотят забрать у матери, брали конфету-другую и быстренько отходили в сторону. Ссора считалась исчерпанной, маманя выторговывала место для сыночка, и Петечка был снова вхож в их игры. Какое-то время все шло более-менее ничего. До следующего происшествия.
Весь ужас Зойкиного безрассудства, само собой, испытала на себе и Кира. Однажды, когда все разбегались от подкинутого вверх мяча, неповоротливый Петька запнулся о чью-то ногу, а может быть, о корень дерева и плашмя растянулся в пыли, содрав кожу на коленке. Ничего нового не случилось, вой, крик, Зойка – все как всегда. Этот болван, ничего не разобрав, выпалил имя Киры, разглядывающей рану на его колене. Красное орущее, брызжущее возмущением и слюной лицо уже нависло над девочкой: Кира видела, как в замедленной съемке кино, – этот отдельно живущий огромный рот с расползающимися в гримасе в разные стороны толстыми губами, пломбами в пожелтевших зубах, того и гляди готовый проглотить ее всю целиком. Когда Кира, наконец, очнулась и смогла пошевелить пальцами ног, оторвать их от земли и рвануть прочь, Зойка ринулась за ней. Улица была разделена переулками. Кира выбежала по переулку на параллельную улицу и что было сил припустила. Она, слыша близкие шаги за собой, частое, хрипловатое дыхание где-то возле правого уха, хотела обернуться, чтобы оценить ситуацию, но боковым зрением увидела огромную протянутую руку, норовящую сию минуту схватить ее за шиворот.