Под сетью, или неприкаянная любовь

Мердок Айрис

АННА КВЕНТИН — В ГОЛЛИВУД?

Любителям пения, несомненно, знакомо имя Анны Квентин — замечательной исполнительницы блюзов, певицы с разнообразным репертуаром. Поклонники таланта мисс Квентин, которых она недавно так огорчила, удалившись с эстрады, встретят весть об ее отъезде в Голливуд со смешанными чувствами. Уезжая ненадолго в Париж, мисс Квентин не пожелала ни подтвердить, ни опровергнуть слух, будто она подписала долгосрочный контракт на работу в Америке и скоро отплывает туда на «Либерте». Мисс Квентин — сестра известной киноактрисы Сэди Квентин.

Я изучал эту заметку минут десять, пытаясь что-то прочесть между

строк. Как и другие поклонники таланта мисс Квентин, я испытывал смешанные чувства. И прежде всего — глубокое облегчение. Несомненно, этот голливудский контракт и есть то предложение, которое она приняла так неохотно. Возможно, она решила, что бегство — единственный способ избавиться от домогательств Хьюго. С другой стороны, я знал, что Анне нелегко будет расстаться с Европой. Что до меня, то раз я ее все равно теряю, так уж лучше пусть она достанется Голливуду, а не Хьюго. Из Голливуда она может вернуться; дай не сказано, что она уже окончательно решила ехать. Зная ее характер, я подозревал, что если б она после серьезных колебаний приняла какое-то твердое решение, то не преминула бы оповестить об этом всех и каждого.

Такова была моя первая реакция. Однако уже через пять минут после того, как главные страхи рассеялись, я уподобился человеку, который, излечившись от лихорадки, обнаруживает, что у него болит зуб; иными словами, до меня дошло, что и новое положение вещей неутешительно. Правда, после свидания с Анной я не испытывал особенно острого желания снова бежать в Речной театр и навязываться ей со своими чувствами. Но я знал, что Анна там, и был уверен, что скоро она меня позовет. Она и позвала, вспомнил я с тоской. И тут мне пришло на ум, что, если выехать немедля, я еще могу застать ее в Париже и отговорить от поездки.

Некоторое время я носился с этой мыслью. Мои мечты нарушил Марс, положив мне на колено сухую тяжелую лапу.

— Да, — сказал я, — о тебе-то я и забыл.

Конечно, Марса можно было просто вернуть Сэмми. Если я не захочу видеть, какое Сэмми сделает лицо, я могу привести Марса в Челси и привязать в коридоре, у двери. Или даже сдать его в полицейский участок. На что мне, в конце концов, «Деревянный соловей»? Ну их к черту, пусть оставляют себе. И тут мне стало казаться, что, выкрав Марса, я совершил невероятную глупость. Не поставь я себя этим в положение виновного, я мог бы разговаривать с ними о рукописи с высоких моральных позиций — у Сэмми, во всяком случае, совесть была нечиста — и выудить из них кучу денег. А теперь эта собака меня же связала. Если бы не она, я мог бы позабыть эту скучную канитель и пуститься в погоню за Анной.

Но, с другой стороны, продолжал я думать, уехать сейчас было бы непростительно. Что необходимо — так это предостеречь Хьюго относительно планов Сэди. Сделать он, вероятно, ничего не сможет, но я не буду знать покоя, пока не сообщу ему свои сведения. И опять же инстинкт, толкнувший меня на борьбу с Сэмми и Сэди, был здоровый инстинкт. Эту пару рептилий ждет сюрприз, а может, и что похуже. Вспоминая о том, как Сэмми обошелся с Мэдж, я только жалел, что не придумал для него еще более чувствительного удара. Оставалось выяснить, какую ценность представляет собой Марс с точки зрения шантажа. Я съел пирог с мясом. Марс тоже. Я посмотрел на часы. Без десяти восемь. Чем скорее я найду Хьюго, тем лучше; и в самом деле, едва передо мной отчетливо возник его грузный медвежий облик, меня охватило сильнейшее желание увидеть его, тем более что я уже чувствовал: какая-то капризная судьба хочет помешать нашей встрече. Мне для души было необходимо найти Хьюго.

Через несколько минут я уже звонил к Ллойду. «Куин Элизабет» прибывает послезавтра. Ну что ж, не так плохо. Потом я позвонил Хьюго домой; никто не ответил. Позвонил на студию — был шанс, что Хьюго еще там. Из студии ответили: да, все еще на местах. Насчет мистера Белфаундера они не уверены. Не так давно его видели, но сейчас он, возможно, уже уехал. Спасибо и на том. Чем черт не шутит — поеду.

Глава 12

Студия «Баунти — Белфаундер» находится в южном пригороде Лондона, где элемент случайности очевиден до

тошноты. Я проехал в такси, сколько хватило денег, а дальше — автобусом. После этого у меня не осталось ни гроша, но о дальнейшем я не заботился. Всякий, кто бывал на киностудии, знает, как забавно там перемешаны блеск и убожество. На студии «Баунти Белфаундер», я бы сказал, преобладало последнее. Она занимала обширное пространство между шоссе и линией железной дороги и со стороны шоссе была огорожена очень высокой стеной из рифленого железа. Главные ворота, зажатые среди низких временных строений, чем-то напоминали вход в зоопарк; над воротами горела неоновыми огнями вывеска «Баунти — Белфаундер», исторгая вздохи из груди девушек, каждый день спешивших мимо нее на работу в районе Старой Кентской дороги.

Мы с Марсом сошли с автобуса. Если вы когда-нибудь пытались проникнуть на киностудию, то знаете, как там легко попасть в рубрику «посторонних лиц». Сам я в некотором роде профессиональное «постороннее лицо»; ни одного представителя английской интеллигенции не выгоняли из стольких мест, как меня. И сейчас, когда я стоял, глядя на ворота студии, мне подумалось, что войти туда будет, пожалуй, нелегко. Мало того, что железные ворота были заперты, — их охраняло целых три человека, засевших в маленькой проходной будке окном на улицу и явно почитавших своим приятным долгом раболепно встречать великих мира сего, а простых смертных гнать без всякой жалости. Я понял, что справляться у них о Хьюго — пустая трата времени. Лучше обойти это учреждение снаружи и поискать более гостеприимного входа. Я уже успел привлечь внимание церберов, и взгляды их заклеймили меня как праздношатающегося. К тому же здесь, именно здесь, могли узнать Марса. Сам-то я в общем разделяю мнение Финна, что на вид все овчарки одинаковы; но некоторые люди как-то умеют отличить цыпленка от цеппелина. Мы с независимым видом повернули прочь от ворот.

Мы прошли вдоль стены до самой железной дороги. Стена была облеплена анонсами фильма, который, видимо, как раз сейчас здесь снимали. Я вспомнил, что о нем уже были заметки в газетах. Фильм был о заговоре Катилины и, судя по рекламе, отмечен необыкновенной тщательностью в изображении центрального эпизода, вызвавшего столько споров и ложных толкований. «Наконец-то!» — кричали плакаты ошеломленным лондонцам. «Вся правда о Катилине!» Консультировали фильм целых три специалиста по древней истории. Сэди играла Орестиллу, жену Катилины, которую, по словам Саллюстия, ни один добрый человек не хвалил, кроме как за красоту, Цицерон же утверждал, что она была не только женой Катилины, но также и его дочерью. Эта последняя инсинуация в фильме никак не отражена, первая же, то ли в результате новых исследований, то ли в силу сценарных требований, начисто опровергается, и Орестилла предстает в фильме как женщина с золотым сердцем и умеренно реформистскими взглядами.

Никакой лазейки я не обнаружил. Можно было попытать счастья со стороны железной дороги, но это я приберег на крайний случай — автомобилей я не боюсь, а вот поезда меня нервируют. Я знаю, что это нелогично, ведь поезда, как правило, ходят по рельсам и не могут, подобно машине, устремиться за вами через улицу или в магазин. Впрочем, сейчас мою природную робость усугубляло присутствие Марса. Я живо представил себе, что он попал под поезд, и разгоряченное воображение подсказало мне, что, если я рискну идти по путям, этим неизбежно кончится. Итак, я повернул обратно, к главным воротам.

Те трое, что приняли меня за подозрительного бродягу, ушли, в раме окна маячила теперь только одна фигура. Я заглянул в ворота и увидел совсем близко от себя тот большой черный «альвис», что недавно на моих глазах отъезжал от Речного театра. Я не сомневался, что машина та самая. Колебания кончились. Где-то за этими воротами был Хьюго. Без единой мысли в голове я подошел к окошку. Меня встретил подозрительный взгляд. Я придвинулся ближе.

— Мне бы повидать Джорджа, — произнес я громким шепотом, сверля сторожа взглядом. Имя я немножко смазал, так что оно могло сойти и за Джона, и за Джо, а то и за Джеймса или Джека. Какая-то из этих стрел, как видно, попала в цель. Сторож пренебрежительно кивнул и нажал рычаг. Ворота растворились.