Под сиренью
Шрифт:
– Надеюсь, у нас состоится торг и распродажа. Будет ли Джек для тебя утехой? Если да, можешь взять его. Я сейчас чувствую себя настолько хорошо, что могу гулять или кататься верхом на какой-нибудь другой лошади, - добавил Торни в порыве щедрости.
– Джек не сможет быть со мной всегда, как Санчо. У меня бы не вышло его всегда с собой.
Бэн пытался быть благодарным, но никто, кроме Литы, не мог бы вылечить его израненное сердце. А она не могла сказать Торни, что, возможно, он мог бы предложить ее своему страдающему другу.
– Конечно, ты не смог бы брать Джека к себе в постель, закрывать его в своей комнате,
Он говорил с такой искренностью и добротой, что Бэн поднял глаза, понимая, что Торни подарил ему одну из самых прекрасных вещей в мире - дружбу! Он очень хотел ему об этом сказать, но не знал, как все это выразить, а потому схватил свою мотыгу и принялся за работу, промолвив тоном, по которому Торни понял все его чувства:
– Ты так добр ко мне - не обращай на все это внимания, и я не буду больше волноваться; это, кажется, лишь еще одна трудность, которая приходит сразу за предыдущей.
– Когда он замолчал, прозрачная слеза упала на листья боба и засверкала, как роса. Заметив это,... с большим беспокойством отвел свой взгляд.
– Боже милостивый! Я найду эту собаку, даже если она уже не на земле. Не падай духом, парень, мы все-таки вернем твоего дорогого друга.
– С такими подбадривающими словами Торни ушел ломать себе голову над тем, как можно разрешить эту проблему.
Через полчаса после этого разговора звук шарманки на улице вывел Торни из глубокого раздумья, в которое он впал, отдыхая на только что скошенной траве газона. Он провел разведку, заглянув за стену ограды, и увидел довольно-таки хорошую шарманку, на которой играл человек приятной внешности, по виду итальянец, с забавной обезьянкой. Мальчик приказал им войти, проявив заботу о Бэне, так как решил, что музыка и обезьянка могут вызвать приятные воспоминания о прошлом и утешить его. Гости вошли во двор в сопровождении Бэб и Бэтти. Дети были полны веселья - шарманка была редкостью в тех местах, и они наслаждались, слушая ее. Шарманщик шел дальше, и его белые зубы светились в улыбке, а черные глаза сверкали, в то время как обезьянка делала трогательные поклоны и подбирала пенни, брошенные Торни.
– Сейчас жарко, и ты выглядишь уставшим. Садись, а я прикажу приготовить для тебя обед, - сказал молодой хозяин, указывая на скамейку возле больших ворот. Поблагодарив на ломаном английском языке, человек радостно повиновался. А Бэн попросил, чтобы ему разрешили так же уютно устроить Яко. Он объяснил, что знает про обезьян все и понимает, что им нравится. Таким образом бедное животное было освобождено от своей формы и треуголки и накормлено хлебом с молоком. Обезьянке разрешили скрутиться на прохладной траве, чтобы немного вздремнуть. Она выглядела, как маленький уставший человечек в шубке, и дети без устали рассматривали ее. Тем временем появилась мисс Селия. Она заговорила с Джакомо по-итальянски, немного успокоив, тоскующее по дому сердце. Мисс Селия была в Неаполе и могла понять тоску за прекрасным городком, который был родиной Джакомо. После недолгой беседы на его родном языке этот хороший человек остался так доволен, что играл для детей, которые танцевали, до тех пор, пока те сами не захотели остановиться. Он перестал играть. Казалось, ему было ненавистно снова выходить на одинокую, пыльную дорогу.
– Я бы стал путешествовать с ним пешком. Мог бы зарабатывать достаточно на жизнь, - сказал Бэн, когда заталкивал Яко в костюмчик, который тот ненавидел.
– Ты пойдешь со мной?
– спросил итальянец, кивая головой и улыбаясь. У него был цепкий взгляд - и потому, что он заметил и услышал из обрывков разговора, он понял, что Бэн отличался от остальной компании.
– Если бы у меня была моя собака, то с удовольствием, - Бэн с печалью рассказал историю своей потери, думая, что никогда это не забудет.
– Думаю, я видел смешного песика, как твой, на пути из Нью-Йорка. Он выполнял небольшие трюки с буквами, танцевал, ходил на голове и делал смешные вещи, - сказал гость, когда услышал перечень достоинств и достижений Санчо.
– У кого он был?
– спросил Торни, чрезвычайно заинтересованный услышанным.
– У человека, которого я не знаю. Это был сердитый человек, который бил его, когда собака путать буквы.
– Он складывал по буквам свое имя?!
– закричал Бэн, едва дыша.
– Нет, поэтому мужчина бить его. Собаку звали Генерале, а он все время писал "Санчо" и плакал, когда его били плеткой. Ага! Да! Это и есть его настоящее имя, а не Генерале?
– Потом мужчина кивнул, замахал руками и широко улыбнулся, взволнованный, как маленький мальчик.
– Это Санчо! Скорее за ним! Прямо сейчас!
– закричал Бэн с нетерпением.
– Мы за сотни миль, и единственная наша зацепка - это рассказ этого человека! Нам нужно немножко подождать, Бэн, и ехать только тогда, когда мы будем уверены, - сказала мисс Селия, готовая практически на все, но не такая уверенная, как мальчики.
– Какая то была собака? Большой кучерявый белый пудель со странным хвостом?
– спросила она Джакомо.
– Нет, моя синьорина, он не кучерявый, не белый - он черный с гладкой шерстью и маленьким хвостом, и сам маленький, - при этом мужчина поднял один из своих смуглых, пальцев, показывая как бы короткий виляющий хвост.
– Вот видишь, все-таки мы ошибались. Собак часто называют Санчо, особенно испанских пуделей. Ведь по происхождению Санчо - испанец, ты же знаешь. Мне очень жаль, это не наша собака.
Лица мальчиков помрачнели, их надежды рухнули, но Бэн не хотел сдаваться. Для него существовал только один Санчо в мире, и его сообразительность подтолкнула его к мысли, которая не пришла в голову никому из них:
– Это может быть мой пес! Они покрасили его, как мы раньше красили игрушечных лошадок. Я же сказал, что он очень ценный, и те, кто его украл, так его прячут, иначе не было бы смысла, разве вы не понимаете? Потому что мы бы его узнали!
– Но у черной собаки не было хвоста, - начал Торни, желая убедиться в своей правоте, но все же сомневаясь.
Бэн вздрогнул, будто сама мысль об этом причиняла ему боль, и мрачно сказал:
– Они могли обрезать Санчо хвост.
– О нет! Нет! Они не должны, они бы не стали! Разве можно быть такими жестокими?
– закричали Бэб и Бэтти в ужасе от этого предположения.
– Мало ли, что такие парни могли сделать для перестраховки, чтобы затем можно было заставить собаку зарабатывать им на жизнь, - сказал Бэн с важным видом, забывая в своем гневе о том, что сам он только что хотел таким же образом зарабатывать себе на жизнь.