Под тенью мира. Книга первая
Шрифт:
– Мэдисон!
– срывающимся голосом крикнул Смит, понимая, что почти охрип от жажды.
В комнату, освещённую синевато-серым светом, вбежала молодая симпатичная женщина азиатской внешности. Её чёрные, как смоль волосы были аккуратно убраны в узел на затылке, поверх старого довоенного костюма был одет медицинский халат. Её глаза - красивые, усталые, скрывающие глубокую тоску, тут же метнулись в сторону Джеймса и дрожащей от боли, измученной Кэтрин. Мэдисон быстро огляделась, соображая как следует поступить. Слева от стены стояла прозрачная ширма, за которой были сдвинуты металлические тумбы.
На
– Джеймс был молод и красив. Его тёмные волосы были всклокочены, а тонкие губы сжаты в напряжении. Джеймс что-то набрал на старом терминале у оборудования, затем снова поспешил к операционным столам.
Мэдисон тут же едва заметно тряхнула головой, выбрасывая из головы посторонние мысли. Она взяла Кэтрин за холодную руку и прочитала непоколебимую решительность во внимательных карих глазах Джеймса.
***
Джеймс чувствовал одновременно счастье и какое-то совершенно незнакомое ему удивление. Он помогал Кэтрин и Мэдисон изо всех сил, но находился будто бы и не здесь вовсе, а где-то в другом мире. Прошло уже не меньше восьми часов с того момента, как у его жены начались роды и сейчас, в этой старой самодельной операционной, его ребёнок появился на свет.
Ли судорожно выдохнула и быстро вытерла пот со лба рукавом. По большей части роды принимала Ли, но это определённо было только из-за того, что она была женщиной, а не более лучшим врачом, чем Смит.
– Джеймс… - хрипло прошептала Кэтрин, глядя на мужа с усталой улыбкой. Мужчина посмотрел на жену и счастливо улыбнулся в ответ, затем повернулся к ребенку.
– Девочка, - не переставая улыбаться, сказал Джеймс низким голосом. Мужчина, охваченный радостью, повернулся к жене и снял медицинскую маску с лица.
– У нас дочка, Кэтрин. Очень милая, прелестная девочка…
Кэтрин улыбнулась, всё ещё морщась от боли. Она тяжело дышала и по-прежнему была бледной.
– Как я счастлива, Джеймс… Наша Кайли….
Джеймс не мог перестать улыбаться. Они так долго выбирали всевозможные имена для ребенка. Мечтали о том, как будут проводить время вместе с ним, как будут учить его и воспитывать. Как сильно будут любить своего малыша. Это были прекрасные дни.
Мэдисон завозилась с оборудованием позади операционных столов и буквально через несколько секунд выкатила вперёд столешницу с выдвижным экраном, присоединённым к массивной аппаратуре.
– Нам необходима гендерная проекция, которая покажет как ты будешь выглядеть, когда вырастишь, моя малышка, - ласково сказал Джеймс, обращаясь к ребёнку, с которым уже возилась Ли на операционном столе. Джеймс быстро вытер руки в резиновых перчатках о сухое полотенце и стал нажимать на кнопки, с неприятном писком проваливающиеся в ржавую консоль.
Компьютер загудел. Монитор, поскрипывая, поднялся на старом держателе вперёд, а затем направил слабый рассеянный луч света на ребёнка. На круглом выпуклом экране появилось нечёткое изображение лица. Это была девушка юного возраста с каштановыми волосами и бледным личиком. У неё были миндалевидные голубые глаза и слегка пухлые губы, как и у матери. Но как же она была похожа на него. Джеймс улыбнулся, заметив это.
– Джеймс, она твоя копия, - со слезами на глазах хрипло сказала Кэтрин, прерывисто вздохнув.
Джеймс отодвинул компьютер, поцеловал жену в лоб и осторожно взял её за руку.
Кэтрин хотела улыбнуться, но не нашла больше сил. Её рот вдруг искривился от боли, а глаза расширились и потемнели. Её рука метнулась к сердцу, а дыхание стало тяжёлым и прерывистым.
– Я прошу тебя, Джеймс, - прошептала Кэтрин, с ужасом глядя на мужа.
– Мне не очень хорошо…
Смит распахнул глаза. Неужели случилось то, чего он больше всего боялся?! Джеймс резко повернулся к Ли, та уже бежала к Кэтрин.
Несчастная Кэтрин дрожала, и её глаза метались из стороны в сторону, лицо и губы были почти белыми. Ли мгновенно всё поняла.
– Остановка сердца, Джеймс!
– в отчаянии крикнула Мэдисон. Смит повернулся к жене, затем посмотрел на ребёнка.
– Ли, быстро унеси ребёнка. Я справлюсь, - хрипло прошептал Джеймс, одевая на лицо белую маску и ощущая странное головокружение.
***
Смотритель Убежища, Альфонс Альмодовар, был мужчиной средних лет, скупым на эмоции, чем-то интересным внешне и очень придирчивым по характеру. Он пытливо всматривался в лицо Джеймса на протяжении нескольких долгих минут, пока Смит сидел в глубоком кресле напротив большого стола. Огромный лакированный стол был заставлен многочисленными ровно сложенными стопками бумаг. Здесь, в чистом и аккуратном кабинете Смотрителя, было не так много мебели: металлические стеллажи с папками и книгами у стен, стеклянные шкафы и мягкая мебель, слегка поеденная молью. Огромный терминал мигал зелеными мониторами позади полукруглого деревянного стола.
Джеймс скользнул взглядом по пресс-папье и двум толстым книгам, что лежали на столе у Смотрителя и про себя отметил весьма педантично разложенные по своим ячейкам канцелярские предметы в подставке для ручек. Когда Смит оторвал взгляд от стола, то тут же наткнулся на выжидательный взгляд светло-зеленых глаз Смотрителя Убежища.
У Альмодовара была смуглая кожа, тёмные, уже кое-где с сединой волосы и бородка на крепком подбородке. Во всём внешнем виде Альфонса так и читалась железная непоколебимость. И в том, что Смотритель был сложным человеком, Джеймс ни на минуту не сомневался.
Смит покрепче прижал к груди младенца, закутанного в многочисленные выцветшие тряпки, и нахмурился.
– Мы берём тебя только потому, что нам нужен врач, - медленно произнёс Альфонс, прикрывая глаза.
– Никаких привилегий от нас не жди. Будешь работать с Джонасом в паре. И если за тобой обнаружат хоть один проступок, вылетишь отсюда быстрее, чем твой ребёнок выговорит первое слово.
Джеймсу захотелось съязвить, услышав подобную колкость о дочери, но колоссальным усилием он сдержал себя - не время сейчас поддаваться на такие дешёвые провокации. В конце концов, Альмодовар только и мечтает придраться к нему.